— Ты часто сам готовишь?
— Почти каждый вечер. Передай перец. — Он посыпал мясо специями, затем перевернул его. По кухне поплыли соблазнительные ароматы. Бентон тем временем готовил жирный соус к мясу на основе сметаны.
Когда глаза Селест поднялись от гриля к его губам, ее нож соскользнул с половинки помидора.
— Ай! — Она схватилась за палец. Бен тут же оказался рядом.
— Рана не глубокая.
Он открыл холодную воду и заставил ее подержать палец под струей. В это время достал чистое полотенце, нашел в аптечке антисептик и смочил ватный тампон.
Его голова наклонилась, мягкие губы коснулись раны. Все ее тело тут же наполнилось острым живительным жаром. Догадывался ли он, какой эффект производят его действия?
Он отпустил ее руку и вытащил из гриля бифштексы.
— Они уже готовы.
— Ммм… какой запах. Они, должно быть, великолепны. — Селест стряхнула лук в миску с салатом. Потом кивнула на свой забинтованный палец: — Спасибо тебе.
Он улыбнулся.
— Может, мне и мясо для тебя порезать?
— Может, ты меня еще и покормишь?
Это была шутка. И все же Селест не могла избавиться от возникших перед глазами соблазнительных образов — как они кормят друг друга, и трапеза заканчивается любовной прелюдией…
Ужин был великолепен. Откинувшись на стуле, Селест приложила салфетку к губам.
— Ты мог бы готовить для меня каждый вечер.
Он наполнил ее стакан водой.
— Рад, что тебе понравилось. — Бентон посмотрел на часы. — Почти полночь.
Она попыталась охладить свой пыл глотком холодной воды. Конечно, он поцелует ее — сначала лишь легко прикоснется губами к ее губам, а затем продолжит целовать, пока она не почувствует, что у нее все плывет перед глазами. Но что потом? Захочет ли она большего? И примет ли он ее приглашение?
Что, если примет?
Оглушительный грохот обрушился на них со всех сторон. Свист, хлопанье, колокольный звон, крики и песни. Сиднейцы любят Новый год, и в дни праздника их город превращается в ослепительную феерию.
Ее ногти вонзились в ладони, когда она вышла вместе с Бентоном на балкон. Он снова сверился с часами, потом перевел взгляд на Сиднейский мост, на котором через несколько секунд вспыхнули яркие гирлянды:
— В случае, если ты все еще сомневаешься, я собираюсь поцеловать тебя.
Селест почувствовала, как по ее сосудам заструился жидкий огонь.
Но она только пожала плечами. Если он мог так бессовестно дразнить ее, она тоже не будет открывать перед ним все карты.
— Я и не сомневалась.
Где-то под ними начали считать: «Десять, девять, восемь…»
Их пальцы переплелись. Лицо Бентона, подсвеченное разноцветными вспышками, склонялось все ближе к ее лицу. Его следующее признание застало ее врасплох.
— Я хотел бы делать это всю ночь. «Пять, четыре, три…»
Как отреагировать? Что сказать? Она хотела его поцелуя, но что последует за ним?
Когда она осмелилась и подняла глаза, крик «С Новым годом!» усилился взрывами разноцветных петард.
В следующее мгновение Селест почувствовала на своих губах его дыхание.
— Звезды падают, Селест. Загадывай желание.
Его физическое обаяние было таким сильным, что она с трудом могла дышать, не говоря уже о том, чтобы думать. Ее голос прозвучал хрипло:
— Ты тоже загадай желание.
Он сильнее прижал ее к себе. Он уже был напряжен.
— Я хочу, чтобы ты осталась на ночь.
Что ответить? К чему приведет еще одна ночь любви без обязательств? Она выдохнула.
— Я- я не уверена.
Он улыбнулся.
— Думаю, что смогу убедить тебя. — Его губы нежно коснулись ее губ. — С Новым… — еще одно легкое прикосновение, — счастливым…
Приподняв ее подбородок, Бентон припал к ее губам в неторопливом чувственном поцелуе. Она мечтала об этом каждую ночь. Когда их губы разомкнулись, Селест выдохнула:
— Да.
Как только решение было принято, Селест расслабилась. Ее уже не волновало, правильно ли она поступает. Закрыв дверь на балкон и отгородившись от криков и шума, они вошли в большую спальню Бентона, освещенную только лунным светом.
Через открытое окно донесся запах пороха, который вместе с размытыми скользящими тенями на стенах придавал всему происходящему некую нереальность. Вспышки света подчеркивали резкие черты его лица. Не отрывая глаз от девушки, он снял с нее платье и улыбнулся.
И Селест знала, почему.
На ней было черное нижнее белье — аккуратный кружевной лифчик и такие же трусики. Она мысленно поблагодарила провидение за то, что оно направило ее руку именно к этому эротичному комплекту. С дьявольским блеском в глазах Бен-тон подтолкнул ее к постели. Она сделала несколько шагов назад. Бентон тут же настиг ее и, повернув к себе лицом, приник к ее губам в глубоком поцелуе. Неразбериха на улицах не шла ни в какое сравнение с хаосом, творившимся у нее внутри.
Бентон провел губами по ее подбородку.
— Я много думал о тебе, Селест.
Ее сердце подпрыгнуло. Еще одно признание. Он вызывает ее на откровенность?
— Я тоже.
Она уже говорила эти слова на яхте, когда они танцевали. Бентон сказал, что рад их неожиданной встрече. Потом они обсудили будущее «Ландшафтного дизайна Принсов» и наутро после ночи любви распрощались. Когда дни молчания сменились неделями, их расставание стало казаться окончательным…
Его губы скользнули по ее шее, и печальные воспоминания покинули ее. Она не будет думать ни о чем, кроме ощущений, которые вызывали в ней прикосновения Бентона. Потом у. нее будет достаточно времени, чтобы отделить правильное от неправильного. Только не сейчас. Не в данную минуту…
Она спустила с его плеч рубашку, чувствуя под своими ладонями твердость его грудных мышц — живой гранит, которым она так восхищалась. Бентон притянул ее к себе еще ближе.
— Я хочу, чтобы ты сдержала свое обещание.
У нее закружилась голова, когда его зубы начали покусывать ее шею.
— Ммм… какое обещание?
— Что ты останешься на ночь. На всю ночь.
Нетерпеливые пальцы нашли застежку лифчика. Одной рукой поддерживая Селест за плечи, Бентон осторожно опустил ее на покрывало. Его прикосновения были очень нежными. То, как его пальцы скользили по ее телу, напоминало захватывающую дух любовную симфонию. Когда его рот сомкнулся вокруг ее молящего, затвердевшего пика, внутри Селест разгорелся настоящий пожар.
Она вцепилась пальцами в его черные волосы. И она еще раздумывала, оставаться ей на ночь или нет?
— Мне бы хотелось тебя совсем раздеть.
Никто никогда не говорил с ней так страстно и так повелительно. Селест чувствовала, что отныне себе не принадлежит. Ее дыхание стало поверхностным, она подняла ноги и закрыла глаза. Бен ухватился за резинку стрингов и потянул на себя — черное кружево соскользнуло с ее точеных бедер. Она прикусила губы, чтобы не застонать от наслаждения, когда его руки начали движение по ее ногам, приближаясь к горячей, пульсирующей точке.
