Ознакомительная версия.
— Поскольку мы все равно будем в Ричмонде, я договорилась о нескольких встречах. И о нескольких пробных беседах для вас, Эспин. — По лицу Лорен скользнула слабая полуулыбка. — У вас будет шанс лично кого-нибудь выслушать.
Эспин сдержанно кивнула. Брейди знал, что Лорен недовольна появлением Эспин в предвыборном штабе. Он уже выслушал длинную речь о том, что ее назначение служит укором людям сенатора, которые, получается, плохо выполняют свою работу. Секретарша уверяла, что понимает причину происходящего, но все-таки не может не тревожиться. Брейди не знал, известны ли Эспин чувства Лорен. И хорошо. Меньше всего ему сейчас нужна кошачья драка.
Эспин большей частью молчала, только иногда задавала короткие вопросы, но постоянно делала какие-то заметки. Интересно, какие именно? Разговор с ним вела Лорен, перепрыгивая с темы на тему, не касаясь, однако, вопросов, не связанных с предвыборной кампанией, что было вполне нормально, но сегодня почему-то раздражало.
У него так и не появилась возможность спросить Эспин, что она собиралась сказать. И это тоже раздражало.
«Я самая большая идиотка на свете». Как еще Эспин могла объяснить свое поведение? Конечно, секретарша должна сопровождать Брейди в Ричмонд. Это же деловая поездка, а не свидание. Она нервничала при мысли о том, что ей предстоит провести много времени наедине с Брейди, но не осознала, что ждала этого, пока Лорен не села в машину.
Эспин вспомнила предупреждение секретарши. Может, стоило чуть внимательнее прислушаться? Если она будет флиртовать с Брейди Маршаллом, ее сердце, конечно, не разобьется, но чувства могут быть оскорблены.
И то, что в Брейди сочетались две противоположности, делу не помогало. Он мог быть веселым, доступным, интересным, опасным — для нее. А мог быть неприступным и скучным, настоящим бюрократом от политики, которого Эспин хотелось ударить. И он умел в мгновение ока переходить от одной своей ипостаси к другой. Сегодня утром Эспин наслаждалась общением с веселым, добрым Брейди, пока не появилась Лорен и не превратила его, как злая мачеха-ведьма, в Брейди-бюрократа.
Но каков настоящий Брейди? Обычно Эспин доверяла своим инстинктам, но он запутал ее, и она не знала, чему верить.
Разговоры о том, что Брейди последует за отцом и дедом в кресло сенатора, имели под собой твердую основу. Когда Эспин наблюдала, как он после завтрака обрабатывает собравшихся людей, она поняла, что он способен быть и тем и другим Брейди одновременно: достаточно официальным, чтобы люди поверили в его компетентность и надежность, и вместе с тем дружелюбным, чтобы завоевать симпатии избирателей. Это производило впечатление и одновременно сбивало с толку.
Согласившись на эту работу, Эспин оказалась очень далеко от того, к чему она привыкла. Она исписала две страницы, слушая разговор Брейди и Лорен. Эспин очень многое не понимала. Но все это было так увлекательно, что она готова была учиться.
А Брейди? Он уж точно был увлекательным. Разочаровал ли он ее? Это еще предстоит понять. И, как ни грустно, Эспин не была уверена, что изыскания помогут ей разобраться в нем.
Пора повзрослеть. Пора смотреть шире, понять, как извлечь из этой ситуации максимум возможного. Неужели она не в состоянии поддерживать профессиональные отношения с человеком, к которому ее тянет? Это инфантильно и глупо. Она справится. Она не упустит свой шанс из-за какого-то секса.
На прошлой неделе Брейди назвал ее страстной и искренней. Но страстность и искренность не помогут, если она не сможет стать профессионалом. Надо сосредоточиться.
Сосредоточиться на чем-то помимо Брейди Маршалла.
Остаток дня Эспин была очень тиха, и Брейди скучал по беседам с ней. Эспин умела расшевелить людей, включая — как это ни удивительно — его самого. Она говорила с ними, постепенно вынуждая их тоже начать говорить. И тогда она слушала. Кроме того, Эспин, единственная, не считая братьев, не обсуждала с ним исключительно предвыборную кампанию — стратегию, результаты опросов, сбор средств. Это было полезным отвлечением от рутины.
Но к вечеру что-то ушло из ее глаз. Она была по-прежнему сосредоточена, слушала внимательно, но с меньшим энтузиазмом.
И что хуже всего, Эспин больше не смотрела на Брейди с чисто физическим удовольствием, которое так льстило его эго. Он и не предполагал, что способен беспокоиться о подобных вещах. Это стало для него откровением, достаточно неприятным.
Брейди всегда решал проблемы прямой атакой, сразу переходя к делу. Но тут? Он был не в состоянии сообразить, в чем именно дело. Ситуация беспокоила его, отвлекала от того, чем ему надо было заниматься.
Вернувшись в штаб-квартиру, Эспин постаралась раствориться в толпе, впрочем, она была не способна раствориться. Эспин выделялась даже тогда, когда не была одета во что-то необыкновенное.
Чернила не успели просохнуть на ее контракте, а она уже снискала неудовольствие служащих. Через час один из координаторов в ярости влетел к Брейди и поведал, что Эспин вмешалась в работу добровольческих команд, которые должны были обходить дома, причем волонтеры поддержали ее, отвергнув ранее принятый план.
Координатор едва успел закрыть за собой дверь, как секретарь по связям с общественностью заявил, что, если Эспин не прекратит стоны по поводу деревьев, «убитых» ради производства бумаги для нужд офиса, может произойти настоящее убийство. Пресс-секретарь удалился, извергая из ушей пламя.
А Эспин, казалось, не замечала доставляемых ею беспокойств. В данный момент она беседовала с тремя сотрудниками, и Брейди спросил себя: не ворвутся ли вскоре и они к нему в кабинет?
К тому же Эспин старательно не замечала его. Она сильно изменилась после сегодняшней поездки, и он не знал почему. Его огорчение по этому поводу не поддавалось никакому логическому объяснению, но не становилось от этого меньше.
В общем, Эспин устроила беспорядок у него в голове, не давала заниматься делами и заставляла Брейди постоянно спрашивать себя: разумно ли было брать ее на работу?
И вдруг, словно угадав его мысли, Эспин оторвалась от компьютера и подарила ему полуулыбку, отдаленно похожую на ее прежние одобрительные улыбки. И опять отвернулась.
Ну, хватит. Раз она, похоже, не собирается идти домой, уйдет он. Брейди любил работать в штабе, потому что здесь он был в центре событий, но есть еще телефон и электронная почта. К тому же каждый сотрудник знает, что нужно делать.
Лорен недоверчиво посмотрела на Брейди, когда он сообщил ей, что уходит, и просмотрела его расписание на сегодняшний день, как будто искала причину такого решения. Брейди не мог объяснить логически, почему ему надо уйти, а потому не ответил на немой вопрос секретарши. Следовало бы поговорить с Эспин, но в таком состоянии он счел это невозможным и отложил объяснение на завтра.
Ознакомительная версия.
