— Куда вы его уводите?
— В Badzimmer[8]. Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь — вы еще увидите его перед сном.
— Тут, должно быть, какая-то ошибка! — поспешила заметить Лесли. — Бобби — не пациент, он мой племянник. Моя фамилия Форрест. Доктор Форрест.
Сестры переглянулись, потом старшая выступила вперед:
— Entschuldigen sie mir bitte[9]. Это действительно ошибка. Я сейчас же провожу вас к доктору Редвуду. Он ждет вас. Если хотите, можете оставить мальчика здесь. Сестра Гретхен напоит его теплым молоком.
— Спасибо, вы очень добры. — Лесли наклонилась и поцеловала Бобби. — Я скоро вернусь, милый.
И она поспешила за сестрой. Они прошли по коридору, поднялись по лестнице и, открыв белую дверь, попали на частную половину Редвуда. Скромный, сдержанный интерьер соответствовал единому стилю клиники — никакой лишней мебели, в отличие от традиций английского дома.
Сестра предложила Лесли подождать.
— Я сообщу доктору Редвуду о вашем приезде.
Она исчезла за дверью, а Лесли подошла к окну и раздвинула занавески. За окном стояла черная мгла, а отражавшийся в стекле свет из комнаты мешал что-либо разглядеть. Лесли снова задвинула занавески и обернулась, чтобы смотреться. Обронив на пол перчатки, она наклонилась, чтобы поднять их, а когда распрямилась, оказалась лицом к лицу с Филипом Редвудом.
Годы совсем не изменили его, если не считать легкой седины на висках — все те же темные волосы и ясные глаза, выделяющиеся на загорелом лице.
— Пожалуйста, пройдемте в мой кабинет. — Его ледяной тон удивил Лесли, и она подумала: узнал ли он ее?
В соседней комнате, указав на стул рядом с его рабочим столом, он сухо предложил ей сесть.
Лесли села и некоторое время наблюдала, как он рылся в ворохе бумаг, потом извлек из него письмо, в котором она сразу же узнала свое. Пробежав его глазами, он сердито швырнул его на стол:
— И чего же вы добиваетесь, приехав сюда под ложным предлогом?
— Я вас не понимаю.
— Чего же тут непонятного? Почему вы не написали в своем письме, что вы — женщина? Рэй знал, что мне нужен доктор-мужчина.
— Но… я писала… Как же вы не поняли?
— Как? — Он снова схватил письмо и помахал им в воздухе. — Будьте так любезны, объясните мне, как я должен был это узнать?! Вы об этом не упомянули ни словом!
— А имя? Мое имя! Я подписалась полностью.
— И с каких это, интересно, пор «Лесли» считается женским именем?
— Можете уточнить по справочникам.
— А вот грубость я считаю неуместной.
— Я тоже.
Он покраснел:
— Простите. Я несколько растерялся. Мне просто в голову не приходило, что вы можете оказаться женщиной.
— Боюсь, пол я вряд ли смогу поменять.
— Зато мне придется поменять помощника.
— Вы не сделаете этого! — не выдержала Лесли. — Вы не можете отправить меня обратно — я только что приехала!
— Боюсь, мне придется это сделать. Я возмещу вам расходы на дорогу, так что завтра можете ехать.
— Но я уволилась с работы и мне некуда возвращаться!
Он пожал плечами:
— Я заплачу вам трехмесячное жалованье вместо рекомендаций.
— Но вы не имеете права просто так взять и вышвырнуть меня на улицу безо всякой причины! Это нечестно! Я буду жаловаться в Британскую ассоциацию медиков!
— Как вам будет угодно. Только этим вы ничего не добьетесь. Эта клиника находится вне юрисдикции Британской ассоциации.
Лесли закусила губу, однако не сдавалась.
— А как же мой племянник? Ведь для него очень важно остаться в Швейцарии!
Во взгляде его промелькнула озабоченность.
— Мне очень жаль, но, как я уже сказал, я не виноват в том, что произошла ошибка.
Лесли поняла, что спорить дальше бесполезно, и встала.
— Быть может, вы покажете мне, где я могу переночевать?
— Конечно.
Он проводил ее вниз, о чем-то коротко переговорил с сестрой и, бросив беглый взгляд на сидевшего в уголке мальчика, удалился.
Лесли посмотрела на племянника, и сердце ее сжалось при виде этой хрупкой маленькой фигурки — свесив ножки со стула, Бобби клонил головку и сонно моргал глазами.
— Тетя, могу я теперь пойти лечь?
— Конечно, милый.
Лесли не нашла в себе сил что-то объяснять ребенку и просто крепко сжала его руку, когда они следовали за сестрой к лифту. На последнем этаже они прошли по коридору, ведущему в то крыло здания, где располагались квартиры для врачей.
— В конце каждого этажа у нас живет медицинский персонал, — пояснила сестра.
— А сколько врачей у вас работает?
— Двое, помимо доктора Редвуда. Один — англичанин, доктор Вейс, только он сейчас в командировке в Цюрихе. Другой живет в квартире на соседнем этаже. А в том крыле здания — днем вы сможете увидеть в окно — у нас живут медсестры, еще дальше — лаборатории и кухня.
— Большая у вас больница.
— Да! — с гордостью согласилась девушка. — Первые несколько дней даже будете путаться в коридорах, но потом освоитесь.
Лесли ничего не стала ей объяснять и с улыбкой вошла в отведенную ей квартиру. Небольшой диванчик, два кресла, раздвижной столик составляли интерьер гостиной, в спальне ее ждали две уютные постели, чистые ковры и до блеска вымытый пол.
— Fräulein Doktor, может быть, прислать вам кого-нибудь помочь распаковать чемоданы?
— Нет, спасибо. Я управлюсь сама. Лучше скажите, нельзя ли моему племяннику выпить чего-нибудь горячего?
— Bestimmt.
Сестра вернулась в гостиную и отдернула занавеску, за которой оказались небольшая газовая плитка и шкафчик с посудой.
— Вообще-то докторам у нас приносят еду с кухни, но при желании они могут и сами приготовить себе что-нибудь перекусить, — объяснила сестра. — Когда освоитесь, сходите в магазин и купите все, что вам нужно, а сегодня я договорюсь, и вам чего-нибудь принесут.
— Спасибо. Я собираюсь искупать Бобби и уложить его в постель.
Сестра улыбнулась:
— Да, путешествия всегда утомительны. И потом, новое место, новые впечатления… — Она направилась к двери. — Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, звоните. На этаже всегда есть дежурная.
Лесли быстро уложила Бобби, потом сама приняла горячую ванну и, переодевшись в домашний халат, устало опустилась в кресло перед электрическим камином в гостиной. Ровно в семь ей принесли ужин, и она долго сидела в задумчивости с чашкой кофе и сигаретой.
Из раздумий ее вывел детский плач, донесшийся из соседней комнаты. Вскочив, Лесли бросилась проверить, все ли в порядке с Бобби. Дыхание малыша было тяжелым, белокурая головка вспотела, а пижама и вовсе промокла почти насквозь. Лесли торопливо отыскала в чемодане сухую рубашечку и попыталась осторожно, чтобы не разбудить, переодеть в нее ребенка. Малыш открыл глаза и, глядя на, нее непонимающим взглядом, забормотал что-то бессвязное о проделанном ими путешествии.
