— Разумеется, могу.
— Господи, что еще не так?
— Я не знаю… — Надевая носки, Розалинда продолжала возражать: — Мне кажется, я просто не люблю выглядеть глупо, это вопрос имиджа.
Майкл фыркнул.
— Твой имидж не согреет тебя! Зачем тратить время на мысли о нем? Никого это не волнует, кроме тебя.
— Саймона волнует, — вырвалось у нее случайно. Саймон собирался жениться на ней из-за ее имиджа.
— Прекрасно, но его нет здесь, а если бы и был, я уверен, он сделал бы то же самое, что любой другой мужчина на моем месте, — заставил бы тебя надеть носки и заткнуться.
— Не могу представить Саймона в такой ситуации, — призналась Розалинда. — Он любит, чтобы все было совершенно.
Майкл потянулся к выключателю, и комната погрузилась во мрак.
— И, конечно, ты! — съехидничал Майкл.
— Конечно, — сказала Розалинда печально, думая о бесконечных мероприятиях, на которые Саймон брал ее и на которых ей было нечего делать, кроме как улыбаться и выглядеть безупречно. — Если бы он увидел меня сейчас, его бы это потрясло.
— Потому что на тебе носки, не гармонирующие с сорочкой, или потому что ты лежишь в постели с другим мужчиной? — не унимался Майкл.
— Не думаю, чтобы ему хоть что-то понравилось в этой ситуации, — зло произнесла она.
Кровать скрипнула, когда Майкл попытался устроиться поудобнее, и Розалинда вцепилась в край матраса, чтобы не скатиться в его сторону.
— И что бы он сделал? — раздался из темноты голос Майкла.
Розалинда попыталась представить, как Саймон тратит целый месяц своего драгоценного времени на то, чтобы разобраться в делах тети, которую не видел сто лет. Но ничего не получалось.
— Я думаю, ему хватило бы одного взгляда на этот дом, чтобы собрать всех и отвезти в ближайший пятизвездочный отель, — медленно произнесла она.
— Он мог бы позволить себе это, — сказал Майкл со скрытой насмешкой. — Однако его здесь нет, поэтому тебе придется смириться. Я предлагаю перестать жаловаться и поспать немного.
Легко такое сказать, но как осуществить на деле? Как заставить себя не дрожать? Розалинда повернулась спиной к Майклу и попыталась обернуть одеяло вокруг себя, но когда она потянула его, то встретила сопротивление Майкла.
— Ну дай мне еще кусочек, — запротестовала она.
— Ты и так уже получила большую часть, — возразил он. — Я сам не могу согреться.
Розалинда захныкала.
— Какое маленькое одеяло…
— Оно бы не казалось таким, если бы ты не жалась к самому краю кровати. — Майкл нетерпеливо вздохнул: — Иди сюда! — Повернувшись, он бесцеремонно привлек ее к себе. Розалинда оказалась прижатой к его крепкому мускулистому телу, и дыхание у нее перехватило. Несколько минут она хватала ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. А Майкл прижимал ее все крепче, пока лицо Розалинды не уткнулось ему в плечо, а рука не легла ему на грудь. — Мы можем хотя бы попробовать согреть друг друга, — проворчал он.
Розалинда лежала, застыв, боясь вздохнуть, чувствуя, с какой уверенностью его руки обнимают ее. Сердце в груди стучало будто сумасшедшее, в горле пересохло. Так просто было бы расслабиться и позволить себе вспомнить, как хорошо им было раньше…
Просто, но очень опасно.
— Я… я не думаю, что это хорошая идея, — с трудом выговорила она, голос звучал глухо.
— Согласен с тобой, — сказал Майкл, — но я хочу спать и не смогу уснуть, зная, что ты все еще не согрелась. Уж лучше окажу тебе первую помощь. У нас был длинный день, мы оба устали, замерзли. И ради бога, расслабься, ты в безопасности: у меня нет никакого желания возрождать прошлое.
«Расслабься»? Как она могла расслабиться, если они лежали так близко, что было слышно биение его сердца? А темноту вокруг них оживляли воспоминания о последних долгих часах перед разлукой, когда они вместе лежали в постели и занимались любовью? Или о руках Майкла, творивших чудеса с ее телом, его губах, оставлявших огненные следы на ее коже?
И сейчас он был здесь, невероятно, мучительно близко. Что бы он сделал, если бы она вдруг коснулась губами ложбинки под горлом? Улыбнулся? Прошептал ее имя? Скользнул бы рукой по ее бедрам, сдвигая ночную сорочку вверх, открывая дорогу опытным пальцам? Эта картина была такой яркой, что Розалинда застыла, испугавшись ее.
Майкл, должно быть, ощутил ее напряжение.
— Ради бога, Розалинда! — вскрикнул он. Расслабься наконец!
— Мне холодно, — защищаясь, пробормотала она.
Застонав, он сжал ее руку и начал тереть ее, согревая. Розалинда остро ощущала тепло его ладони, твердость пальцев, она вспомнила, как эти пальцы лежали на руле, как спокойно и уверенно он переключал скорости. Дрожь пробежала по ее позвоночнику.
Они лежали молча, боясь признаться себе в том, что так естественно было лежать рядом в темноте, спустя пять долгих лет, слыша только свои, в унисон стучавшие сердца. Медленно, очень медленно Розалинда позволила мышцам расслабиться.
— Теперь тепло? — раздался голос Майкла.
— Ммм, а тебе?
— Да.
Наверно, ему неудобно, подумала Розалинда, но отодвигаться на свою сторону постели не хотела. Она действительно начала согреваться. И, поддавшись искушению продлить ощущение тепла, исходившего от Майкла, Розалинда подвинулась ближе. Завтра она купит электрическое одеяло, и у нее не будет больше причин класть голову на плечо Майклу и чувствовать, как его грудь поднимается и опускается в спокойном, уверенном ритме, но этой ночью… одна ночь ничего не изменит, не так ли?
Глубоко вздохнув, она позволила напряжению покинуть ее тело. Ей стало тепло, уютно, безопасно. Разве не в этом она больше всего нуждалась?..
Майкл почувствовал, что Розалинда расслабилась и заснула, но не знал, радоваться ему или огорчаться. Правильно ли я поступил, что первым обнял ее? — спрашивал он себя. Да, правильно, пусть лучше так, чем лежать и мучиться виной за то, что ей было плохо, а он ничем ей не помог…
Не сознавая, что мучает его, Розалинда что-то промурлыкала во сне и прижалась крепче, и Майкл вдруг ощутил ее грудь, ее обнаженное тело под тонкой сорочкой. Его мышцы непроизвольно сжались. Ему захотелось прикоснуться к теплой нежной плоти под ней. Однако он попытался увести свои мысли с опасного пути, решил сконцентрироваться на дыхании. Выдох, вдох.
Выдох, вдох. Спокойно, ритмично… У меня есть другие дела, кроме воскрешения старой любви, убеждал себя Майкл.
Лучше бы она не поверила ему! Лучше бы отодвинулась на свою половину кровати, вместо того чтобы лежать так мучительно близко. Он слышал ее дыхание. Спустя пять долгих лет она снова была в его объятиях. Майкл не мог понять, почему он не ненавидит ее так, как ненавидел все эти годы.
