Повисла недолгая, но очень насыщенная эмоциями пауза, по счастью, прерванная Гордоном — он снова раскатисто расхохотался и отпустил какую-то шуточку. Сквозь шум крови в ушах Джастин не различал слова.
Саманта подмигнула ему. Не может быть, чтобы она знала, что делает, — она не настолько жестока. Она просто играет, не понимая, что игра кошки с мышкой — это в радость кошке, но больно мышке.
Он кивнул ей, не зная, что сказать.
— Эй, ты в порядке? — забеспокоилась она.
— В полном. — Джастин еще раз кивнул.
— Значит, показалось.
— Конечно.
— Господа и дамы, вашему вниманию предлагается Лох-Ри, на котором стоит славный городок Атлон! — провозгласил Гордон голосом заправского конферансье.
Озеро, раскинувшееся среди холмов, как маленькое море в зеленой чаше, заслуживало именно такого торжественного представления. Саманта ахнула и прильнула к окну, Джастин пожал ее руку.
— Смотри, Джей! Какая же красота!
— Да, — согласился Джастин и скользнул взглядом вдоль изгиба ее шеи.
Гордон оказался очень славным малым. Не считая громогласного голоса, привычки хохотать над всем подряд и гонять машину в стиле «Формулы-1», он был лишен недостатков, которые могли бы испортить Саманте и Джастину путешествие. Он был вовсе не так бестактен, как им показалось вначале, знал кучу историй, вместе с ними искренне восхищался красотой мест, через которые они проезжали и в которых задерживались, и то, что иногда он закладывал крутые виражи, отчего Саманта инстинктивно втягивала голову в плечи — да-да, она, обожавшая адреналин как самый сладкий наркотик, — а шумовой фон в машине превышал все допустимые нормы… Все это мелочи, говорил Джастин, и Саманта с ним соглашалась.
У них был потрясающе насыщенный маршрут. Саманта даже подозревала, что его выдержал бы не каждый турист, и им с Джастином повезло, что они молоды, полны сил, ведут в общем-то здоровый образ жизни (ее алкогольный демарш в Дублине не в счет, к тому же выпила она, слава богу, немного) и открыты для новых впечатлений. Иначе эта маленькая прекрасная страна могла бы запросто их погубить.
Из Атлона они отправились на юго-восток, в графство Ленстер. Там их радушно встретил Уотерфорд — небольшой городок, в котором время — то есть двадцать первый век, уже вступивший в свои права, — совершенно не ощущалось. Там царила атмосфера Средневековья, ни Саманта, ни Джастин никогда не бывали в месте, где этого Средневековья было бы так много, причем на большом пространстве: каменные дома, узенькие улочки, старинные башни заполняли собой город, что называется, до краев.
Оттуда вдоль южного побережья Ирландии двинулись в Корк, где провели несколько дней. Саманте понравился бешеный ритм этого большого в общем-то города, хотя она ехала в Ирландию за другим. Туристический центр есть туристический центр — со всеми вытекающими плюсами и минусами. Там они сходили в оперу: Гордон клялся и божился, что, если этого не сделать, их путешествие потеряет половину своей ценности. После торжественного мероприятия Джастин и Саманта пришли к выводу, что этот ирландец, которого легче всего представить горланящим песни под гитару в каком-нибудь пабе, где пиво льется рекой, а от табачного дыма не видно ничего на расстоянии вытянутой руки, — так вот, что этот весьма колоритный персонаж — страстный любитель классической музыки и помпезной оперной эстетики.
— Зато теперь сможем всем рассказывать, что слышали настоящую ирландскую оперу, — бодро сказала по возвращении Саманта.
— Это не ирландская опера, это же Верди! — возмутился Гордон.
Если бы ученики Саманты прознали о том, в каком невежестве заподозрили их учительницу, их потрясению не было бы предела.
В Корке Саманта и Джастин видели не меньше полудюжины часовен (они не вспомнили бы, чем одна отличается от другой, даже под страхом смерти); здание тюрьмы девятнадцатого века (оно запомнилось гораздо лучше), две картинные галереи, собор Святого Финбарра и прославленный в веках пивоваренный завод (ушли трезвыми, это далось им очень нелегко — вокруг было полно ирландцев, и Саманта всерьез опасалась, что вспыхнет межнациональный конфликт на почве отношения к алкоголю).
Один день они прожили в отеле в предгорьях — в номере с видом на пик Каррантуил. Саманта специально завела будильник и проснулась ни свет ни заря, чтобы посмотреть на солнце, встающее из-за гор. Есть вещи, которыми стоит насладиться, каких бы трудностей это ни стоило. Она так и сказала Джастину, который возмутился по поводу шума в номере, где «все нормальные люди спят».
Вообще необходимость жить с ним в одном номере — согласно путевкам — постепенно стала беспокоить Саманту. Джастин был идеальным соседом: он четко соблюдал ее личные границы, не переставлял ее косметику с места на место, не бросал свои рубашки и носки на ее кровать, не надоедал разговорами, когда хотелось молчать, был всегда спокоен и бодр — и все же Саманту не оставляло чувство, что что-то идет не так.
Она не знала, откуда оно берется, из чего вырастает. Может быть, из взглядов Джастина, которые он бросает на нее, когда думает, что она поглощена своими делами — странные взгляды, ей не под силу прочесть, что вложено в них. Может быть, из-за его молчаливости: на ее вопросы он стал по большей части отвечать односложно, а иногда и вовсе не отвечал — не слышал.
Но параллельно этому шел другой поток, причем поток противоположного направления. Саманта уже несколько лет считала Джастина своим другом, пусть не близким — так, она не стала бы жаловаться ему на проблемы в отношениях с Эдмондом или родителями, — но все же… Теперь же их будто что-то прижимало друг к другу и стискивало так, что трещали ребра. Они часто засыпали далеко за полночь: завязывался-таки разговор, вплеталась в него какая-нибудь важная тема, и они никак не могли наговориться.
Выяснилось, что они с Джастином не то чтобы очень похожи — но невероятно понимают друг друга. Саманте было интересно спорить с ним. Как-то они сцепились не на жизнь, а на смерть из-за того, что древнее — захоронения Ньюгрейнджа или египетские пирамиды. Препирательства закончились метанием друг в друга подручных предметов: подушки, тетрадки и скатанных в шарик носков. И отличным настроением. Саманта только потом поняла, чем так сильно отличаются ее споры с Джастином от конфликтов с Эдмондом. Даже в самый напряженный момент Джастин очень-очень хорошо к ней относится, не стремится подавить ее, сломать и исполнить свой победный танец на обломках ее ошибочного мнения.
И при этом Джастин с каждым днем становился все более закрытым. Тем ценнее были моменты откровенности и тепла — и тем неуютнее Саманта чувствовала себя все остальное время.
