Губы касаются плеча, горячее дыхание обжигает кожу и мурашками бежит по спине, а затем теплой волной прокатывается по пояснице и ногам. Пусть я ощущаю его возбуждение, но в его ласках нет нетерпеливости или спешки. Он позволяет мне привыкнуть его рукам и телу. И мне приятно от его прикосновений. Я не сжимаюсь испуганным кроликом и принимаю его нежности с теплой и густой негой, что растеклась по конечностям.
Целует в губы, обхватив лицо руками, и я нерешительно под потоком жара переплетаю свой язык с его. Страх растворяется в слабости, а внизу живота распускаются лепестки трепетного желания. Виктор, отпрянув, вглядывается в глаза и разворачивает к себе спиной. На мгновение я пугаюсь, однако он лишь обнимает и, прильнув губами к шее, шепчет:
— Почувствуй меня.
Прижимается всем телом. Одной рукой ласкает грудь, а другой поглаживает низ живота и лобок. Твердый и горячий член плавит копчик и поясницу, и мое хриплое дыхание вторит вздохам и выдохам Виктора. Я таю в его руках, ванная комната расплывается перед глазами и из меня рвется тихий стон от губ на мочке уха. Секунды растягиваются в минуты, а минуты в часы.
— Моя девочка.
Я запрокидываю голову на плечо Виктора, и готова даже умереть в его объятиях. Он подхватывает меня на руки и вместо того, чтобы нести на ложе и сделать меня женщиной, погружает в сбитую ароматную пену и теплую воду. Я растерянно смотрю в его глаза, вцепившись ладонями в бортики ванной. Убирает со лба локон.
Переступает через бортик ванны и медленно опускается в воду напротив меня, не отрывая взгляда с лица. Я подтягиваю ноги к себе, чтобы освободить место, но Виктор укладывает их поверх своих бедер и со вздохом откидывается назад, поглаживая мою голень и щиколотку.
— Вижу, ты разочарована.
— Я не понимаю… — я сглатываю.
— Я планировал принять ванну, — Виктор улыбается, — и я это делаю.
— Вы дразните меня, — я хмурюсь. — И тянете время.
— Давай на ты, — он закрывает глаза, — и я тебя не дразню, Кира. Поверь, я с трудом сдерживаюсь.
— Не сдерживайся, — шепчу я и замолкаю, покраснев до кончиков ушей.
— Ты, как маленький дикий зверек, — он бархатно смеется, разминая мою лодыжку, — тебе надо ко мне немного привыкнуть. И даже не ко мне, а к своему телу, у которого есть желания.
— И мне это не нравится.
— Нравится, — он открывает глаза и пристально смотрит на меня, — и я тебе нравлюсь. И ты хочешь меня.
— А мы можем без разговоров…
— Чем тебе не угодили разговоры?
— Это странно. Просто возьми меня и все. Ты же этого хочешь?
Немыслимо. Я уговариваю Виктора на близость, к которой он сам меня подтолкнул хитрыми манипуляциями.
— Я не хочу просто трахнуть тебя, — он подхватывает мою ногу и укладывает ее на живот и пальцами приступает к массажу ступни, чем меня обескураживает, — я же сказал, что хочу стать твоим первым мужчиной.
— Это одно и то же.
— Нет.
Он разминает каждый пальчик, с давлением проходит по подъему, массирует пятку. Очень приятно, потому что после каблуков и узкой колодки ноги всегда тянет. Руки Виктора нежные, но твердые, и сильные пальцы разбивают напряжение в мышцах, суставах и связках. Закрываю глаза, наслаждаясь минутами молчаливого массажа. Признаю, он нашел ко мне подход.
— Нравится?
— Да, — тихо и честно отвечаю я.
Он целует меня в подушечку под пальцами, опускает ногу под пену и приступает ко второй стопе. Мимолетная ласка отзывается во мне волнением и удивлением. Он чмокнул меня в ступню, и вот этого я точно не ожидала.
— У тебя такие маленькие ножки, — массирует большой палец.
Прислушиваюсь к себе. Не хочу бежать. И мне нравятся уверенные руки Виктора, его голос и его ноги по обе стороны от меня. И я не чувствую в нем к себе презрения или высокомерия, как к продажной и отчаявшейся шлюхе. Он тоже наслаждается моим обществом. Касаюсь под водой его колена, и у меня дыхание перехватывает от смелости. Спускаюсь ладонью чуть ниже, и меня вновь накрывает теплая волна, когда губы Виктора целуют пальчики.
Мир исчезает и сейчас в моменте есть только я, он и ванна, а остальное неважно и вовсе не существует в бесконечной вселенной. Я открываю глаза и наблюдаю за тем, как Виктор выдавливает из дозатора на мочалку жидкое мыло и сосредоточенно вспенивает его. Затем он встает, вода стекает по его мышцам, и естество его покачивается, гипнотизируя меня темной головкой.
— Вставай, — он тянет руку, — я потру тебе спинку.
Глава 18. Шаловливые руки
Я встаю, как богиня из пены морской. Очень неуклюжая и невероятно смущенная богиня, которую всячески соблазняет бессовестный бог. Улыбается еще так провокационно, что у меня уши под волосами краснеют и горят.
— Молчишь? — Виктор проводит мочалкой по моей шее и спускается к груди.
— Мне нечего сказать, — пена пахнет сладко и ненавязчиво.
Он всматривается в глаза и скользит по правому плечу. Хитрый и коварный искуситель скромных девственниц и недотрог.
— В молчании есть своя истина, — намыливает левую руку и приступает к животу, а затем ныряет другой ладонью между ног.
Я распахиваю глаза, а он, скользнув мыльными пальцами между опухших складок, разворачивает спиной и невозмутимо трет лопатки. Спускает к ягодицам, и я ловлю себя на мысли, что хочу его объятий, но он сосредоточенно намыливает бедра. Не успеваю я разочароваться и обвинить себя в том, что я дура, как Виктор опускается в воду и решительно увлекает за собой.
Я в его руках, спиной к груди. Зачерпывает ладонью воду и смывает пену с шеи и плеч, обжигая ухо горячим дыханием. Запрокидываю голову, чтобы ему было якобы легче меня избавить от мыльных разводов, но я хочу насладиться его близостью. Медленно, как паук, он оплетает меня в кокон ласк и лишает возможности выпутаться из его плена и мыслить здраво.
Поглаживает грудь, прильнув губами к шее. И таю, растекаюсь и теряю последние крохи самообладания. Не было у меня шансов выстоять против Виктора и его опыта. Я не первая, кого он соблазняет, дразнит и приручает. Годами тренировался, оттачивал навыки, и вот его жертвой стала я.
— Ты был другим… — выдыхаю я, — тогда в клубе. Наглым, агрессивным…
Нет смысла лгать, что тогда в стриптиз-клубе была не я. Это глупо и наивно.
— Я немного перебрал, — смеется Виктор, — но, в принципе, я такой и есть. Наглый и агрессивный, но ты должна меня понять, Кира. Стриптизерша мне попалась очаровательная. И я ни о чем не жалею. Моя погоня за тобой в темноте… ммм… Я бы повторил, но уже с успешным результатом.
— А мне было страшно, — я отстраняюсь и возмущенно оглядываюсь, — и что бы ты со мной сделал, если бы догнал?
Поддается в мою сторону и всматривается в лицо:
— Я не знаю, но надеюсь, что я бы укутал тебя в пиджак, потому что я тогда подумал и о том, что тебе холодно. Тебе было холодно?
— Возможно, — я сглатываю. — Но не в кабинке. В кабинке мне было жарко.
— Мне тоже.
Целует в висок и покидает ванну. Под моим затуманенным взглядом вытирается белым махровым полотенцем и отбрасывает его в сторону. Красуется передо мной мышцами, крепкой эрекцией и срывает с крючка свежее полотенце.
— Иди сюда, — раскрывает полотенце, и я подчиняюсь его тихому голосу.
Промакивает грудь, живот и укутывает в мягкое и махровое полотно. Целует, обхватив лицо ладонями, и во мне нет сопротивления его ласке. Я принимаю его губы и язык и наслаждаюсь каждой влажной и глубокой секундой. Теперь я знаю, что поцелуи действительно могут быть сладкими и тягучими.
Подхватывает на руки. Пусть делает со мной, что ему заблагорассудится. Я доверюсь и откроюсь, пусть это и грозит мне привязанностью к сильному и уверенному мужчине, который хочет лишь потешить эго. Возможно, я не первая его девственница и не последняя, но я буду потом страдать, а сейчас пусть несёт в спальню.
Укладывает на кровать, и я жду, что он вот сейчас он на меня накинется, как дикий зверь, но валится и всего лишь обнимает, прижавшись твердым естеством к бедру. Меня можно брать, я готовенькая и не буду сопротивляться и брыкаться. Я недоуменно моргаю, а потом переворачиваюсь на бок лицом к Виктору, чьи глаза закрыты.
