— Ну, не переживай. Она может тоже принести пользу.
Райли недоверчиво посмотрела на отца.
— Какую пользу?
— Она насыщает почву азотом. Из-за этого трава растет сладкой, животные едят ее и набирают вес.
Райли была впечатлена.
— Если нам повезет, пройдет сильный дождь, — добавил Берн.
— Я люблю, когда идет дождь.
— Вот и хорошо. А теперь давай ложись.
Райли уютно устроилась в кровати, крепко прижимая к себе Дункама и Атенгара. Она свернулась калачиком, Берн накрыл ее розовым одеялом и сел рядом.
В слабом лунном свете было видно, что на щечках Райли лежат тени от ее темных пушистых ресниц. Сердце Берна в очередной раз сжалось от любви к дочери.
Но теперь он не мог спокойно думать о ней. С тех пор, как он вышел из кабинета Майка Хендерсона, им овладели злость и странное чувство потери. Ему доставляла боль мысль, что не его кровь течет в жилах этой маленькой девочки, не его гены она унаследовала.
Несмотря ни на что, он не собирался позволять ослабнуть тесной эмоциональной связи, которая была у них с Райли. Дочь — это все, что у него есть. Других детей у него не было и не будет. Он — единственный ребенок в семье, поэтому род Драммондов должен закончиться на нем.
Берн сидел очень тихо, борясь с отчаянием, и вдруг услышал, как первые тяжелые капли дождя ударили по стеклу. Где-то вдалеке заворчал гром.
Наконец, когда Райли уснула и Берн услышал ее ровное, спокойное дыхание, он осторожно поцеловал дочь в щеку и на цыпочках покинул комнату. Затем вышел на веранду и посмотрел во двор. Дождь шел совсем недолго, и, похоже, гроза уходила. Берн вспомнил, что где-то рядом ударила молния, и оглянулся в поисках горящего дерева, но ничего не увидел.
Теперь он часто выходил на веранду, чтобы посидеть в старом кресле и посмотреть, как опускается ночь. Раньше он проводил вечера за книгой или перед телевизором, иногда разбирал счета в кабинете. Но в последнее время Берн не мог заниматься обычными делами, его мысли были совсем о другом. Он опять ушел в себя, как и три года назад, после аварии.
Он даже не пошел на обед, который каждый месяц устраивали для друзей Джейн и Митч Лейтоны. На следующий день ему несколько раз звонили, дабы удостовериться, что с ним все в порядке. Берн всем отвечал довольно грубо.
Теперь он смотрел в темное небо, обремененный тяжелыми мыслями. И почему Фиона Макларен не оставила секреты своей семейки при себе? Затем он взглянул в сторону «Белых утесов» и неожиданно, сам того не желая, стал думать о ней по-другому. Интересно, размышлял он с невольной улыбкой, Фиона тоже боится грозы?
Берн представил ее лежащей в постели, с огненными волосами, рассыпанными по подушке. Он уже не в первый раз вспоминал их поцелуй на балу. Как всегда, его тело отреагировало так, будто она была в его объятиях. Он ощущал вкус ее сладких мягких губ и прикосновение горячего манящего тела.
Зло выругавшись, он вскочил на ноги и прошелся по веранде. Его выводило из себя влечение к Фионе. А то, что она приходилась Райли тетей, приводило его в бешенство.
Еще хуже было то, что он чувствовал не только вожделение по отношению к ней. Он не мог отрицать, что восхищается ее умом и отвагой.
При других обстоятельствах он мог бы влюбиться в нее. Но сейчас Берн заставил себя собраться. Не та сейчас ситуация, чтобы заводить с ней роман.
Он никогда не обретет покой, пока не перестанет думать о Фионе Макларен и ее семье.
Фиона в панике проснулась и резко села в кровати, приходя в себя ото сна. Ее сердце колотилось, когда она прислушивалась и пыталась понять, что за звук ее разбудил и был ли он явью или частью сна.
Гроза закончилась несколько часов назад, и сейчас дул очень сильный ветер. Может, ее разбудил шум ветра?
Или это все-таки было что-то другое?
А потом она услышала именно тот звук, что разбудил ее и заставил похолодеть от страха.
Треск. Хлопки. Шипение. Какой-то странный гул.
И запах, едкий запах, как будто…
О боже, нет!
Трясясь от ужаса, она откинула простыню, бросилась к окну и раздвинула занавески. Перед ней было море огня.
Ее охватила паника. Все пространство от дома до горизонта было объято пламенем, бушевавшим под темным ночным небом. Огонь спускался по склону холма, подбираясь все ближе к ее крыльцу.
Что же делать? Фиона одна в доме. Беспомощная городская девушка, никогда не имевшая дела с лесными пожарами.
Ты погибнешь, если поддашься панике. Думай, что делать, говорила она сама себе.
Сильный порыв ветра сотряс дом, и Фиона почувствовала горячее дыхание пожара. Это заставило ее действовать. Она кинулась к телефону и набрала номер службы спасения.
— Мне нужна пожарная бригада! — выкрикнула она и поняла, как испуганно звучит ее голос. Но Фиона не могла успокоиться, это было выше ее сил. Рев пламени с каждой минутой становился все громче и громче. — Я на ферме «Белые утесы», это примерно в пятнадцати километрах от города. Здесь очень сильный пожар, и огонь приближается к моему дому.
Голос на том конце провода сказал, что пожарные уже получили вызов и бригада уже выехала.
— Отлично. А что мне делать? Пытаться как-то выбраться отсюда?
— Нет, это слишком опасно. Будет лучше, если вы останетесь в доме. Пожарные скоро приедут, — ответили ей.
— А скоро — это сколько?
— Минут через двадцать.
Двадцать минут. Чудесно. За это время от нее только кучка угольков останется.
Фиона опять подбежала к окну. Пожар подобрался уже гораздо ближе. Верхушки эвкалиптов были охвачены пламенем. Каждую секунду занимались все новые и новые деревья, и скоро они горели уже целиком. Реки огня стекали по склону холма с ужасающей скоростью.
Может, все же попытаться прорваться к реке на машине? Фиона вдруг подумала о Берне Драммонде. Он провел тут всю свою жизнь и должен знать, что надо делать в таких случаях. Девушка решила позвонить ему. В конце концов, он — ее ближайший сосед, и речь шла о спасении ее жизни.
В эту самую секунду зазвонил телефон. От неожиданности Фиона подпрыгнула, но тут же кинулась к аппарату.
— Алло!
— Фиона, это Берн.
— О, слава богу, это ты! Я как раз собиралась тебе звонить.
— С тобой там все в порядке? — тревожно спросил он.
— Вообще-то, не совсем. Здесь сильный пожар, и он движется как раз к моему дому.
— Да, я видел его из своего окна. Я уже выехал за тобой.
— Берн, я так рада, спасибо тебе. Только ты не мог бы поторопиться? Честно говоря, я в панике и не знаю, что делать, — крикнула она.
— Я стараюсь ехать как можно быстрее, но дорога займет минут десять.
