Ван сбавил скорость и пристально поглядел на жену:
— Милая моя девочка, ты что, всерьез решила заполучить этого ребенка?
— Да. — Гвинет оставалось только надеяться на то, что муж не заметит ноток отчаяния в ее голосе.
— Но, Гвинет, откуда такая странная решимость?
— Это не решение. Я просто хотела обсудить это с тобой и узнать твое мнение.
Последовала небольшая пауза, потом Ван безапелляционно заявил:
— Мне абсолютно не нравится все это.
— Почему, Ван?
— Милая моя, мы всего несколько недель как женаты и всего десять дней прожили в нашем новом доме. Я решительно не желаю, чтобы какой-то там ребенок путался у меня под ногами.
Наверное, Ван заметил, какое впечатление произвел на жену такой нехарактерный для него всплеск эмоций, потому что он примирительно добавил:
— Думаю, стоит кое-что пояснить. Я не хочу никакого ребенка в доме, кроме моего собственного.
Откуда ему было знать, насколько многозначно прозвучали эти его слова. Он сказал «мой ребенок», не «твой» и даже не «наш». И Гвинет показалось, что дверь их дома навсегда закрылась перед Тоби.
Очевидно, молчание жены встревожило Вана, потому что он остановил машину, повернулся к ней и положил руку на спинку сиденья.
— Гвинет, ты обиделась?
— Имеешь в виду, на то, что ты не хочешь взять Тоби?
— Да. В голосе прозвучало легкое раздражение. Ван помолчал, потом с некоторым усилием добавил: — Ты же не против, чтобы у нас когда-нибудь был ребенок?
— Ван! Да, конечно же нет! — Тут Гвинет поняла, что за мыслями о Тоби не заметила, как изменился голос мужа. Она с необычным для нее жаром схватила его за руку. — Я надеюсь, что так и будет, мой дорогой… и хочу этого не меньше тебя.
И это было правдой, она желала их общего ребенка. Но это не должно было вычеркнуть из ее жизни Тоби. Не должно!
— Спасибо, милая, — чуть ли не официально поблагодарил он ее и поцеловал в губы.
Теперь стало совершенно невозможно снова поднять вопрос о Тоби. Кроме того, Ван был прав, говоря о том, что они всего десять дней прожили вдвоем в их новом гнездышке. Было бы странно пустить туда гостя, даже такого, как Тоби.
Гвинет пыталась убедить себя в том, что прекрасно обходилась без ребенка все эти пять лет, но почему же теперь так страдает в разлуке?
Здравая идея, что и говорить, но Гвинет ничего не могла поделать с собой. Теперь, когда она увидела его, все изменилось. Так было уже однажды, при его рождении.
Последующие недели нелегко дались Гвинет. Когда Ван был с ней, все шло хорошо, но как только он оставлял Гвинет одну, она начинала сходить с ума. Не то чтобы ей нечем было заняться: было полно дел и по дому, и на светских приемах, но в голове засел маленький мальчик из «Грейстоунз». Мысли бегали по кругу, бесконечные вопросы терзали измученный разум, а ответов не находилось ни на один из них.
Что бы такое придумать, чтобы можно было снова поговорить с Ваном на эту тему? Как он это воспримет? Что бы ей такое сказать, чтобы он сам захотел взять Тоби, хотя бы на время? Если Тоби понравится мужу, как он отнесется к усыновлению? И как ввернуть это в разговор?
Гвинет так ничего и не пришло в голову. Через несколько дней после их визита в приют она упаковала обещанный кувшин и послала его Тоби. В ответ миссис Келлаби прислала сердечную благодарность, пояснив, что подарок прибыл в целости и сохранности и Тоби без ума от него. Гвинет снова и снова перечитывала послание, пытаясь за скупыми строками разглядеть несказанную радость ребенка.
Она все надеялась, что этот случай закончится чем-то более значительным, чем простое благодарственное письмо, но чуда не произошло, и «Грейстоунз» снова погрузился в молчание.
В начале сентября их дом почтила своим визитом мать Гвинет. Миссис Вилнер на несколько дней остановилась в Лондоне по пути в Париж. Гвинет походила с ней по магазинам и с холодной улыбкой выслушала мамины поздравления по поводу своего превосходного выбора.
— Знаешь, Гвинет, одно время меня терзали сомнения. Эти преуспевающие неулыбчивые бизнесмены часто становятся деспотичными мужьями.
— Но Ван вполне способен на очаровательную улыбку, когда этого захочет, — встала на защиту мужа Гвинет.
— Но ведь только когда захочет. Ему нет дела до мнения окружающих. Однако что касается тебя, не могу не согласиться, что тут он проявляет завидную снисходительность.
Гвинет подумала, что «снисходительность» — совсем неподходящее слово для их с Ваном отношений, но решила не комментировать это заявление матери.
— Мы счастливы, — только и сказала дочь, и мать засмеялась в ответ:
— И это еще раз доказывает мою правоту.
Гвинет передернуло от такой самоуверенности матери, и она решила сбить с нее спесь:
— Несколько недель назад мы с Ваном побывали в «Грейстоунз».
— Вы… — Миссис Вилнер как вкопанная встала посреди Риджент-стрит. Мало что могло выбить из колеи эту холодную леди, но на сей раз Гвинет попала точно в цель. — И как, все обошлось? Или случилось что-то ужасное? — В чудесном голосе миссис Вилнер зазвучали стальные нотки, как это всегда бывало, стоило ей начать волноваться или рассердиться.
— Я видела своего мальчика, если это ты называешь ужасным.
Гвинет испытывала злорадное наслаждение, отомстив матери подобным образом за тот шок, который недавно пережила сама.
— Хочешь сказать, что узнала его? Но это просто невероятно!
— Это он узнал меня, — медленно проговорила Гвинет, и глаза ее наполнились слезами.
— Он узнал тебя?! Но как он мог? Что ты имеешь в виду? Он понял, что ты — его мать?
— Не совсем так. Он… он сразу же приклеился ко мне и не желал уходить. Настоял на том, чтобы пойти со мной и показать все, что знает.
— А, вот в чем дело! — обидно и с явным облегчением рассмеялась мать. — Да все дети такие — выберут себе взрослого и таскаются за ним следом.
— Это не тот случай, — еле сдерживала себя Гвинет.
— И как же ты поняла, что это именно твой ребенок? Доказательства есть?
Гвинет уже пожалела о том, что затеяла этот разговор. Мать была последним человеком, с которым ей хотелось бы обсуждать данное дело, но Гвинет просто не могла больше держать это в себе, а поговорить по душам было не с кем.
— Не важно. Давай не будем больше об этом, — скривилась она.
В последующие дни они всего лишь однажды затронули тему Тоби, да и то случайно. Как-то раз ничего не подозревающая миссис Вилнер вполне невинно поинтересовалась:
— Гвинет, а где твой китайский кувшинчик? Я думала, ты держишь его здесь, на этом столике.
— Так оно и было, но… — заколебалась Гвинет, и тут неожиданно вмешался Ван:
