— Почему?
— Ты ведь собираешься жениться. На другой женщине. — Она не смотрела ему в глаза, уставившись на розу. — Иногда… в такие моменты, как этот, у меня возникает странное чувство. Как все странно обернулось! Будто я украла что-то у Мойры. Словно участвую в том, что должно было принадлежать ей. Ее вечер. Ее медовый месяц.
— Забудь о Мойре. Она бы все равно не оценила всего этого. Как ты.
— Но… я держу в руках ее розу. Я наслаждаюсь обедом при свечах, накрытым для вас двоих. Я буду спать на ее кровати. С тобой. Ну не так, конечно. Не рядом, но…
— Рядом, — возразил Берк. — Звонил администратор, пока ты была в душе. Они не смогут предоставить нам дополнительное место.
Купидон была слепа. Неужели все ее способности, включая шестое чувство, решили одновременно уйти в отпуск? Или исчезнуть?
Ее взгляд упал на пустую рамку для фотографии, которую Берк поставил на камин. Надпись навечно останется в памяти.
«Вместе навсегда».
Ей следовало бы быть осторожнее.
Что ж, по крайней мере не все ощущения покинули ее. Она почувствовала присутствие Берка у себя за спиной. Его дыхание теплом овевало шею.
— Купидон, — произнес он нежно, его пальцы сомкнулись на ее локте. — Я могу поспать на диване, а ты спи в постели.
— Не говори ерунды. Я верю, что ты не перейдешь границы. И я тоже. И нам обоим будет удобнее на кровати. Как я смогу познакомить тебя с кем-нибудь завтра, если у тебя будут мешки под глазами?
Хриплый смех вырвался из горла Берка. От такого смеха у женщин голова идет кругом.
Купидон и сама затаила дыхание. Она ожидала, что Берк откажется от ее предложения, но он этого не сделал.
— В этой кровати есть нечто такое, отчего на ней не хочется спать в одиночестве, ты не находишь?
— Не хочу даже говорить об этом, Берк.
— Ммм… Почему?
— Потому что не хочу.
— Все ясно.
Берк отпустил руку Купидон. Она почувствовала его разочарование.
— Ты меня неправильно понял, — добавила Купидон поспешно. — Я здесь, чтобы найти тебе жену. Если наше знакомство перейдет на другой уровень, это только все усложнит.
— Купидон, ты когда-нибудь спала в одной постели с мужчиной?
— Берк, я всего лишь сказала…
— В этом есть что-то очень успокаивающее. Слышать ровное дыхание женщины. Видеть, как слегка подрагивают ее ресницы. Замечать, как соскользнула с плеча ночнушка. — (У Купидон кольнуло в сердце. Берк Райли романтик, только он этого даже не подозревает.) — Я так понимаю, ты тоже должна замечать такие сексуальные мелочи в мужчине.
— Погоди-ка. Мы здесь говорим не обо мне, — возразила девушка. — Мы обсуждаем тебя. И я думала, ты собираешься жениться, чтобы как раз обнаружить все это.
— То, что я хочу жениться, не значит, что у меня не было опыта. Я знаю, каково это — просыпаться рядом с женщиной.
— Хорошо. Но мне вовсе не обязательно знать, как ты себя при этом чувствуешь. Вот я уеду, и можешь делать что хочешь. — В довершение Купидон перевернула рамку надписью вниз.
Берк рассмеялся. Его смех звоном отозвался в ушах девушки.
— Могу поклясться, что ты просто несносно вертишься, когда спишь.
Купидон улыбнулась. В детстве Лисандра всегда жаловалась, что Купидон ерзает во сне и стягивает с нее одеяло.
Поразительно! Берк обладал волшебной способностью вызывать у нее улыбку. Может, у него и много недостатков, но и достоинства имеются.
— Ладно, спущусь в бар, выпью рюмочку хересу.
— Рюмочку хересу?
— Это всего лишь предлог, — признался Берк. — Я подумал, тебе нужно переодеться. Пятнадцать минут тебя устроят?
— Да. Отлично. Полагаю, ты не желаешь видеть меня в этом черном одеянии? — она кивнула в сторону пижамы.
— Делай что хочешь. — Берк вышел, и на мгновение Купидон даже расстроилась, что его дыхание больше не согревает кожу.
Она знала, ей следует поторопиться, но что-то заставляло ее медлить. Девушка помылась, расчесала волосы и натерла тело маслом. Потом зачем-то подкрасила ресницы и пощипала щеки, чтобы придать коже румянец.
— Я просто не хочу, — говорила она своему отражению в зеркале, прекрасно зная, что ищет оправдания, — чтобы Берк проснулся утром рядом со мной и разочаровался.
Купидон вышла из ванной и удивленно взглянула на стоящего у камина Берка.
— Прости. Кажется, я дал тебе недостаточно времени, — извинился он. Его взгляд словно ощупывал девушку с ног до головы.
Купидон надела ночную сорочку в сердечко. Берк заметил, какие изящные у нее лодыжки и крошечные ступни. Он представил себе, как они копошатся под одеялом и задевают его своими накрашенными розовым лаком ноготками. Чтобы не думать об этом, Берк произнес:
— Я думал, ты уже в постели. Натянула одеяло до подбородка.
— Ах, да. Это было бы типично для меня, маленькой Красной Шапочки, ожидающей грозного Серого Волка. — Купидон словно подплыла к кровати.
Берк наблюдал, как она расправляет белье.
— О, да тут шоколад на подушках. Хочешь?
Берк не собирался упускать такую возможность. Он подошел к Купидон почти вплотную, следя за каждым ее движением.
От нее исходила неведомая аура притягательности. Девушка выпрямилась, тонкая бретелька сорочки упала с плеча. Но Купидон как будто ничего не заметила.
Берк увидел, как поднялась и опустилась ее грудь. И еще кое-что: любопытную родинку в форме сердца и цвета клубники.
Купидон протянула ему шоколад, но вместо того, чтобы взять его, Берк вытянул руку и коснулся «сердечка».
— Родимое пятно?
Купидон вздрогнула и резко дернула головой. Короткий сдавленный стон вырвался из ее груди. Девушка пошатнулась. Берк удержал ее под локоть.
— Купидон?..
— Никогда… Никогда так больше не делай. — Она поправила бретельку. — Это мое чувствительное место, — пояснила она. — Моя собственная ахиллесова пята.
— Твоя что?
Купидон удивленно подняла глаза на Берка.
— Ничего. Так говорят, вот и все. Некоторые люди боятся щекотки. Мне щекотно… здесь.
— Ха. Ты меня разыгрываешь.
— Нет.
Берк рассмеялся.
— Значит, у тебя есть родимое пятно. Тут нечего стыдиться.
— Я и не стыжусь, — парировала Купидон. — Я горжусь им. Это я! Оно меня отличает.
— Ладно. Я не хотел щекотать тебя.
— Ты и не щекотал!
— Нет?
— То есть…
— Да?
— Это чувствительное место. Я не позволяю малознакомым людям тыкать в мои… мои…
— Да?
— В мои эрогенные зоны!.
Берк хмыкнул. Боже, ему нравилось, когда она такая!
— Твое плечо. Оно было голым. Что в этом такого?
