Карамелька от папы Ноэля - Светлана Пригорницкая

Горячее дыхание обожгло кожу. Положив подбородок ей на плечо, Лилька завистливо вздыхала:

– Вчерашний мачо? Луис, кажется? Везёт тебе, Натали. Вот и ты, и тётя Нина… Вроде уже в почтенном возрасте. Пора белые тапочки покупать и о вечном думать. А вам цветы дарят. Писульки разные пишут. И всё у вас в жизни розово-конфетное.

В смысле «в почтенном возрасте»? Какие «белые тапочки»? Вообще-то ей через неделю всего-навсего тридцать пять. Хотя… Помнится, когда она отмечала тридцатилетие и проставлялась на работе, то её сменщица, двадцатидвухлетняя Танюшка написала для неё стихи. Классные. Наташа до сих пор помнит щемящие своим трагизмом строки: «Не плачь, что тебе уже тридцать, что голову покрыла седина…» Что-то там ещё про морщины… Кажется, Танюшка, как и Лиля, реально считала, что после тридцати надо застрелиться, чтобы не доживать немощной старушкой. Снова достав из букета карточку, Наташа ещё раз перечитала надпись. Потом ещё раз. Фух! Вроде отпустило. Никакая она не старушка, а самая красивая в мире женщина. Ну, по крайней мере для почти незнакомого Луиса.

И не только красивая. Ещё и умная. Сильная. Ведь иначе не дожила бы она до «розово-конфетного» периода. Наташа непроизвольно вздрогнула. Сейчас, проходя мимо того дерева, с «удобной» веткой, она частенько думала о поворотах жизни. Нет, не повесилась бы она тогда ни в коем случае. У неё Серёжка, мама… Врождённое чувство ответственности не дало бы ей сделать глупость, но… Как здорово, что в жизни всё меняется. А она действительно самая красивая женщина на свете. Ну не могут же испанцы врать.

Девочки (Исп.)

Церкви уже закрыты. Вам надо обратиться в полицию. (Исп.)

Спасибо, ребята, за компанию! (Исп.)

Сеньорита Марина. Я Антонио. Вам обо мне Нина говорила. (Исп.)

С Рождеством, принцесса! (Исп.)

Поверь мне, всё будет хорошо! (Исп.)

Нужна помощь? (Исп.)

Мигель Серрадо, двадцать пять. (Исп.)

Второй этаж, квартира А (Исп.)

Подарок для сеньориты Натальи. Внутри есть карточка. (Исп.)