— Ты что, с Луны свалилась? — спросил он.
— Ах, Тодд, дела так запутались.
— Что случилось?
— Ну, я знаю, что это не правда.
— Что не правда?
— Но я знаю, что это правда,
— Как это так?
— Мы лучше потом поговорим, — сказала она и поспешила прочь, оставив Тодда в одиночестве, недоуменно покачивающим головой.
В тот же день Элизабет приняла твердое решение рассказать все мистеру Коллинзу. Но тут же твердо решила этого не делать. Может, лучше забыть об этом? Но это невозможно. Она решила узнать всю правду во что бы то ни стало.
Внутренняя борьба по поводу причастности Джессики к кражам из магазина наградила Элизабет такой головной болью, что собрание общества вечером в доме Кары Уокер дало ей возможность переключиться и расслабиться. «Хотя бы с этой проблемой, в конце концов, мы разберемся», — сказала она про себя, входя в дом. Маленький лакированный красный ящичек уже был пущен по кругу, и Элизабет, торопливо взяв пригоршню шариков, села на место. Было так тихо, что девушки могли слышать резкий стук, с которым мраморные шарики падали один за другим сквозь прорезь в крышке.
— Голосуем за Сюзанну Нэнлон, — объявила Джессика специально для Элизабет, в то время когда Кара передавала лакированный ящичек Лиле Фаулер. Лила бросила свой шарик, и маленький ящик поплыл дальше по рукам до тех пор, пока круг не замкнулся и он снова не вернулся к Джессике.
Джессика открыла крышку и высыпала шарики. Они были все белые.
— Сюзанна Нэнлон принята. — И слова Джессики потонули в аплодисментах.
— Она нам полностью подходит, — прошептала Лила Элизабет, — и, знаешь, у ее отца есть «роллс-ройс».
Джессика тем временем уже закрыла крышку и была готова начать новый раунд.
— Робин Уилсон, — объявила она, и Элизабет уловила в ее голосе нотку сарказма.
Джессика, избегая встретиться глазами с Элизабет, бросила свой шарик и передала ящик дальше. Элизабет, предварительно разделив шарики по цвету в руке, опустила белый, когда до нее дошла очередь. Она передала коробку дальше и с облегчением вздохнула, когда ящик завершил свой крут.
Джессика открыла крышку.
— Ух, ты! — вырвалось у нее.
— Что случилось? — в один голос спросили Лила и Кара.
Джессика запустила руку внутрь и достала шарик, зажав его между большим и указательным пальцами. Она подняла руку:
— Черный шар.
Тем временем остальные члены «Пи Бета» бросали друг на друга изумленные взгляды.
— Робин Уилсон забаллотирована, — объявила Джессика, — она не может быть членом «Пи Бета Альфа».
Смущенное молчание сопровождало это объявление. Джессика и ее сестра хотели, чтобы Робин Уилсон вступила в члены клуба, но кто-то бросил ей черный шар, Робин, конечно, проиграла, но кто осмелился перейти дорогу Джессике?
— Кто это, может быть? — перешептывались девушки между собой, перебирая в уме вероятные мотивы подруг.
Только Элизабет сидела в молчании, словно пораженная громом, переполненная возмущением. Она знала только одного человека, у которого могло хватить духу забаллотировать Робин. Джессика! Остальные девушки теперь сгрудились вокруг Джессики, выражая свои сожаления по поводу того, что ее подруга Робин не станет членом клуба. И Джессика, как показалось Элизабет, очень хорошо их принимала. Слишком хорошо.
— Кто же посмел это сделать? — свистящим шепотом обратилась она к Джессике, когда никто не мог их подслушать.
Джессика улыбнулась:
— Откуда мне знать? Это ведь тайное голосование, и никто не может опознать черный шар. В этом-то все и дело.
Тем временем уже поползли различные догадки. Как примет Робин печальное известие? Теперь уже всем было очевидно, что она не представляла себе жизни без вступления в клуб. Наверняка на следующем общем собрании, после объявления о приеме новых членов «Пи Бета», с ней произойдет что-то ужасное.
На красивом лице Джессики появилось выражение жертвы, брошенной львам в цирке Древнего Рима.
— Я скажу ей об этом сама, — бодрясь, заявила она, — Робин — моя подруга и это дело моей совести.
— Я пойду с тобой, — вызвалась Элизабет, — нужно же будет кому-то собирать тебя по кусочкам.
В тот вечер Робин изо всех сил спешила в кафетерий «Кейзи» на главной улице на встречу с Джессикой.
— Я сейчас буду, — выпалила она в телефонную трубку.
Прямо с порога кафе Робин бросилась к кабинке, где сидели сестры.
— Я бежала всю дорогу сюда, — тяжело переводя дух, сказала она, вся пылавшая от нетерпения, — все хотелось поскорей сюда добраться.
Но только сев за столик, Робин заметила, что Джессика не улыбается ей, хотя и не кажется опечаленной. Она была спокойной и сдержанной,
— Прежде всего, я хочу, чтоб ты знала, что мы навсегда останемся лучшими подругами, — сказала Джессика.
Лицо Робин начало гаснуть.
— Что?
— Мы останемся лучшими подругами. В случае необходимости, по любому делу, я обращусь к тебе первой.
— Джессика, о чем ты говоришь?
— Робин, ты забаллотирована, — сказала Джессика тоном, напомнившим Элизабет мурлыканье довольной кошки.
Робин была белее мела. Когда слова Джессики дошли до нее, ее глаза наполнились до краев болью и долго сдерживаемым гневом.
— Но они не могли этого сделать! — вскричала она, залившись слезами от полного крушения надежд.
— Я знаю, ты думаешь, что это оставляет тебя в стороне от самого интересного и важного в школе, — сладко пропела Джессика, — но я остаюсь твоей лучшей подругой…
Элизабет не верила своим ушам.
— Хватит, Джес, прекрати сейчас же.
— Что прекратить? — возмущенно вскрикнула Джессика.
— Этого не могло случиться, — кричала Робин. — Я делала все, что вы требовали. Я этого не заслужила!
— В жизни всякое бывает, — сказала Джессика с издевательской участливостью, показавшейся Элизабет прямо тошнотворной.
Элизабет приподнялась над столом, пытаясь найти слова, способные успокоить и поддержать Робин, но та отшатнулась, откинулась на стенку кабинки и смотрела на них в упор лихорадочно горящими глазами.
— Не прикасайся ко мне, я этого не позволю! — Она выскочила из кабинки и стояла, опершись на спинку стула, глядя на сестер. Ее лицо было искажено гримасой боли и ярости. — Больше незачем продолжать все это, — прохрипела она и бросилась вон, с грохотом опрокинув стул.
— Ты довольна? — набросилась Элизабет на сестру.
— Ради бога, Лиз, — раздраженно ответила Джессика, — она сама не знает, что говорит.
Элизабет поднялась.
— Не знаю, не уверена, Джес. Если бы мне пришлось столько перенести…
