Канди ничего не ответила, а он прошел к широкому окну, поманив ее за собой. Из окна открывался панорамный вид на город, вид настолько потрясающий, что у девушки слегка перехватило дыхание, когда она его увидела.
— Рим — великий город, no е vero [11]? Однажды, если, конечно, будете усердно трудиться, вы станете прекрасной певицей, которой, думаю, вполне можете стать, и тогда весь этот великий город внизу будет у ваших ног. И не только этот город, но и множество других городов по всей Италии, по всему миру!
— Я хочу работать, — сказала Канди, не отрывая взгляда от улиц Рима. — Не потому, что думаю стать знаменитой… — Она очаровательно улыбнулась, заставив итальянца смягчиться и улыбнуться в ответ. — Просто потому… — Голос ее замер, и затем она резко закончила: — Я хочу работать больше всего на свете.
Выйдя из элегантного помещения синьора Галлео, Канди слегка прищурилась в неожиданно ярком зимнем солнце и сразу же решила — прежде всего, нужно купить солнечные очки. Минуты две она в нерешительности постояла на пороге дома, размышляя, в каком направлении пойти. Канди приехала сюда на такси, доставившем ее прямо до дверей синьора Галлео, а Катерины Марчетти с ней не было… Внезапно мужской голос произнес ее имя, и девушка вздрогнула.
— Mi displace… [12] Я очень сожалею.
Владелец голоса теперь стоял перед ней на тротуаре. Это был граф ди Лукка. Он только что вышел из дорогого обтекаемого низкого белого «форда», припаркованного у обочины. В прекрасно сшитом сером костюме и безукоризненной рубашке, с гладкими мерцающими под солнцем темными волосами, граф выглядел идеальным образцом потрясающе красивого современного титулованного римлянина. Прежде Канди не замечала, что он так красив, и теперь бесстрастно подумала: почему?
— Я сожалею, — повторил он, — я напугал вас. Катерина попросила меня вас встретить, чтобы вы не заблудились. Но, возможно, вы предпочли бы, чтобы вас не встречали?
Канди улыбнулась ему, слегка прищурившись от яркого солнца.
— Спасибо… Это очень мило с вашей стороны — так обо мне беспокоиться. Но мне не хотелось бы никого обременять. Я легко могу побродить одна, потом сяду на автобус или возьму такси до дома мисс Марчетти.
Он немного поколебался, вероятно размышляя, не предоставить ли ей возможность делать все, что захочется, но затем покачал головой:
— В Риме легко заблудиться. Скажите, куда вы хотели бы отправиться, и я вас туда отвезу.
— О, но я не могу этого сделать, — рассеянно запротестовала Канди. Ей хотелось побродить одной, снять напряжение, которое она чувствовала после сурового утреннего испытания. Путешествие домой по залитым солнцем, переполненным народом улицам позволило бы ей немного расслабиться и почувствовать облегчение. — Я хочу купить очки от солнца, — добавила она, как будто это признание могло склонить графа дать ей свободу.
— Тогда первым делом я отвезу вас в аптеку, где вы сможете выбрать себе очки. — Он держал дверцу машины открытой для нее, и у девушки не осталось выбора, как только залезть внутрь.
Они медленно влились в полуденный трафик, и, отреагировав на нежное солнечное тепло и восхитительный комфорт «форда», Канди постепенно начала расслабляться. Минут через пять она уже входила в отличную аптеку, где улыбчивая итальянка помогла ей выбрать очки от солнца из такого множества различных фасонов, что, вновь оказавшись на улице, Канди почувствовала легкое головокружение. Но очки, которые она приобрела, ей так шли, что не менее четырех представителей мужского пола с интересом обернулись ей вслед, наблюдая за ее продвижением к машине.
Граф не заходил с ней в аптеку, он остался сидеть на водительском месте, продолжая пристально смотреть вперед через ветровое стекло. Заметив девушку, он с учтивой готовностью вышел, чтобы открыть ей дверцу, но не сделал никаких замечаний по поводу только что приобретенных ею очков, и его рассеянный вид внезапно заставил Канди почувствовать себя неловко. Она решила, что граф, вероятно, неожиданно вспомнил о каком-то деле, и поспешно извинилась, что заставила его так долго ждать у аптеки.
— Если у вас нет времени отвезти меня к мисс Марчетти, я вполне могу сделать так, как и намеревалась, — заверила она его. — Если вы оставите меня здесь…
Граф взглянул на нее:
— У меня впереди масса свободного времени, синьорина. — Затем через мгновение добавил: — Ну, если и не совсем так, то, по крайней мере, сегодняшний день я вполне могу посвятить вам. — Машина увеличила скорость, и он бросил взгляд на часы. — Вам доставляет удовольствие горячий шоколад?
Канди немного позабавила постановка вопроса, но она ответила:
— Да, очень большое.
— Тогда я отвезу вас в кафе, где у вас будет возможность увидеть весь Рим, проходящий мимо, и где вы сможете выпить шоколад, достойный своего имени.
Следующие несколько минут они кружили по залитым солнцем, переполненным машинами улицам, затем граф нашел подходящее для парковки место, ловко вклинил в него свой роскошный «форд» и повел Канди через оживленную дорогу к месту, где вопреки тому, что стоял уже ноябрь, на широком тротуаре расположилось несколько белых столиков. Владелец кафе, очевидно хорошо знавший графа, сам помог им устроиться посреди веселой суеты Рима, отодвинув для них стулья, и взглянул на девушку так, будто она была самой восхитительной особой, которую он ждал месяцами. Канди почувствовала облегчение, когда хозяин исчез, удалившись позаботиться о заказанном ими горячем шоколаде.
— Я никогда прежде не видела вот такого кафе на тротуаре… — призналась она итальянцу, севшему рядом с ней.
Теперь граф и сам надел темные очки, которые делали его вид более бесстрастным и невозмутимым, чем прежде, и, когда Канди заговорила, резко взглянул на нее, как будто временно успел забыть о ее присутствии.
— Не видели? — пробормотал он. — Но вам нравится?
— Да. Хотя ощущение довольно странное… сидеть вот так, почти посреди движения… — Будто подтверждая ее слова, всего в нескольких футах от них промчалась «веспа» [13], ди Лукка улыбнулся, но ничего не сказал. И через мгновение Канди продолжила: — По-моему, это возбуждает… дает чувство сопричастности… связи со всем, что происходит вокруг.
— И вы находите это в данный момент успокаивающим… — продолжил он. Это была скорее констатация факта, чем вопрос, и на этот раз Канди ничего не ответила. — Погрузиться во что-то, что вас лично не касается, наполнить уши звуками, которые ничего для вас не значат, чтобы не слышать тех, что важны… в этом на самом деле есть иногда огромное успокоение.
