– Не тащить же ребенка в ресторан ради торта! – возмутилась Шарлотта. – Так вот, тридцать пять – удивительный возраст. Говорю тебе как специалист.
Шарлотта была старше подруги на полгода и часто пыталась использовать эту разницу для подчеркивания авторитетности своего мнения.
– И чем же он удивителен? – поинтересовалась Андреа.
Она отправила в рот еще кусочек торта. Шарлотта может быть невероятно занудной, но ради подобного блаженства можно даже потерпеть очередную нотацию на тему: «Пора тебе с кем-то встречаться».
Шарлотта с завистью посмотрела на подругу, наслаждающуюся выпечкой, и с тоской на дольку апельсина в своей тарелке. Андреа была благодарна природе, подарившей ей быстрый обмен веществ. Поздно вечером после сытного ужина она могла есть торты и пирожные без всяких последствий для фигуры.
– Удивителен он тем, что ты уже должна была набить все шишки и усвоить все уроки. И теперь, когда женщина стала по-настоящему умной, она может заняться личной жизнью.
– Шарлотта, ты бы просто сказала, что хочешь посватать меня за очередного «очень положительного холостого мужчину», состоятельного умника и просто симпатягу.
– На самом деле у меня кандидаты закончились. – Шарлотта отчаянно вздохнула. – Я просто хотела сказать, что тебе пора бы самой проявить инициативу. Ни за что не поверю, будто мужчины не обращают на тебя внимание!
Андреа лишь развела руками. Специалист по связям с общественностью, она не могла позволить себе плохо выглядеть. Да и травмы, что ей пришлось перенести, как это ни удивительно, не оставили следов: гладкое лицо, фарфоровая шея, идеальный цвет кожи. Больше двадцати восьми лет Андреа не дал бы даже самый внимательный наблюдатель. Конечно, мужчины засматривались на нее. И было на что посмотреть!
Высокая, изящная, но не хрупкая Андреа обладала врожденной грацией танцовщицы. В юности она даже думала о карьере на этом поприще. Но не только идеальные пропорции привлекали восхищенные взгляды мужчин (а завистливые взгляды женщин Андреа давно научилась игнорировать). Миловидное лицо привлекало внутренней красотой. В ее то ли зеленоватых, то ли янтарных глазах был теплый и ласковый свет, и хотелось смотреть в них как можно дольше, пытаясь понять, какого же они цвета.
– Это их личные проблемы. – Андреа пожала плечами. – В моей жизни есть один мужчина, ради которого я и живу…
– Прости, но это уже ненормально, – категорично заявила Шарлотта. – Ты же не хочешь сделать из мальчика маменькиного сынка?
– Тим совершенно самостоятельный ребенок. Он вовсе не маменькин сынок. – Андреа стало обидно за сына. – И в нем больше мужественности, чем во всех мужчинах, с которыми я имела дело.
– Я не хочу обидеть Тима. Ты и сама знаешь, я его очень люблю, – мягко сказала Шарлотта. – И я полностью согласна, что уж лучше мальчику расти вообще без отца, чем иметь перед глазами дурной пример. Но ведь на Декстере свет клином не сошелся! Твой же отец совершенно нормальный человек. И мой отец нормальный. И многие мужья моих подруг и знакомых – адекватные, приятные люди. А ты обожглась на молоке и теперь дуешь даже не на воду, а на лед.
Андреа улыбнулась. Шарлотта была совершенно права. Она просто боялась встречаться с другими мужчинами. Страх еще раз обжечься был гораздо сильнее желания любить и быть любимой.
– Наверное, я еще просто не готова, – призналась Андреа.
– А когда ты будешь готова?
– Шарлотта, дорогая, нельзя же расписать всю свою жизнь как дела в ежедневнике! В пятнадцать я впервые влюбляюсь, в двадцать выхожу замуж и ошибаюсь с выбором, в тридцать пять влюбляюсь еще раз, уже удачно.
– Можешь повторять как мантру, – предложила Шарлотта. – Вдруг сработает самовнушение? Андреа, как ты можешь быть уверена, что ничего не получится, если даже не пробовала? В первый раз всегда страшно.
– Страшно то, что это не в первый раз, – отрезала Андреа.
– И все же тебе следовало бы подумать и о себе, и о Тиме, – продолжала настаивать Шарлотта, отличавшаяся завидным упрямством. – Ты молодая здоровая женщина, у тебя есть определенные потребности. Любой врач подтвердит тебе мои слова! А если желание пропало – дело плохо, тут уж точно надо хоть с кем-то…
– Шарлотта! – возмутилась Андреа. Она украдкой оглядела соседние столики, не слышал ли кто-то слова подруги, и поспешила спрятаться за бокалом с водой. Краска стыда заливала лицо Андреа.
– Что я такого сказала? Все в рамках физиологии. Ты могла бы родить еще детей. Тим-то у тебя получился просто замечательный.
– Смею тебе напомнить, что для рождения ребенка нужно два человека.
– О чем я тебе и говорю. Неужели тебе не хочется иметь не только сына, но и дочь?
– Послушай, Шарлотта, ты мне проповедуешь семейные ценности, говоришь о рождении детей, а сама ни разу даже замуж не вышла.
– Просто я не встретила достойного меня мужчины.
Андреа подняла брови и покачала головой. С подругой сложно было спорить. Шарлотта пользовалась какой-то другой логикой, недоступной обычным смертным.
– При этом у меня всегда есть постоянный любовник. Пусть он не идеал, но вполне терпим для удовлетворения первостепенных нужд, как то…
Андреа напряглась. Подруга заметила это и усмехнулась.
– …цветы, конфеты и прогулки под луной. Ну разве тебе не хочется романтики? Скажи честно.
Если быть откровенной, Андреа очень даже хотелось романтики. Ее отношения с Декстером даже в самом начале не напоминали тот самый букетно-конфетный период, который так нравился Шарлотте. Андреа очень хотелось получать букеты, желательно шикарные и с доставкой в офис, радоваться любимым конфетам и слушать признания в вечной любви под луной – подругой всех влюбленных. Вот только что потом делать с этими радостями жизни?
– Но нельзя же только ради романтики встречаться с человеком?! – Андреа высказала вслух только последнюю мысль.
Шарлотта и так все отлично поняла.
– Ты открываешь мне глаза на мир! – усмехнулась она.
– Давай оставим эту тему, – попросила Андреа. – Я правда еще не готова.
– Не готова – не надо. Но попробовать-то можно? Неужели рядом с тобой нет ни одного мужчины, который бы интересовался тобой?
Андреа задумалась. Конечно, в офисе на нее часто бросали заинтересованные взгляды, но она старалась не обращать внимания на эти проявления интереса. Андреа была убеждена, что на работе нужно работать. Устраивать личную жизнь следует во внерабочее время. И все же она не могла не признаться, что это внимание льстило ее женскому самолюбию. Часто она ловила себя на мысли, что все еще привлекательна, что мужчины интересуются ею. Это было очень приятно. Но проверять крепость своих чар Андреа не хотела.
