Леола пожала плечами, проговорив:
– Смесь обиды, гнева, сожалений. Нам ведь и отца было жалко, и маму…
– И самих себя? – предположил Нико.
– Не без того, – проговорила девушка.
– Я тоже был зол, когда моего отца не стало.
– Должно быть, чудовищно, когда кто-то осмеливается убить родного тебе человека.
– Еще более чудовищно, когда родной человек сам убивает себя, – произнес Нико.
– Да… Всякие слова тут бессмысленны, – отозвалась она.
– Мы ведь в ту пору были совершенно небогаты. Жизнь в изгнании не отличалась благополучием. Не стало отца, очень скоро мама покончила с собой. Мы с Романом остались совершенно одни. Роман не позволил родственникам забрать меня, – сказал Нико, едко ухмыльнувшись. – Он в ту пору был студентом, тоже без средств к существованию. Ему приходилось много и тяжело работать, чтобы продолжать учебу. Не знаю, откуда брат взял деньги, но вскоре он отправил меня в закрытую частную школу, в которой в свое время учился сам… А чем занимается твоя сестра? – резко переменил он тему.
– Она фермер, – ответила Леола.
– Как? – переспросил ее Нико.
– Не удивляйтесь. Она действительно фермер. Пошла по стопам отца и деда. Я же, наоборот, всегда стремилась покинуть ферму. Вероятно, это во мне говорила мамина кровь, – пошутила Леола.
– Ты бы хотела перекусить, прежде чем отправиться спать? – справился хозяин дома.
– Нет, я не голодна. А вот от кофе бы не отказалась, – улыбнулась она.
– С бренди? – предложил Нико.
– Можно и с бренди.
Так приятно заканчивался чрезвычайно насыщенный необычными событиями день. Леола позволила себе расслабиться.
– Надеюсь, тебе понравится, – бархатным голосом произнес из-за ее плеча Нико.
Леола обернулась, рассчитывая получить от него ожидаемый кофе с бренди, но вместо этого угодила в объятья. И он быстро поцеловал ее, как всегда воспользовавшись растерянностью девушки.
– И как вам не совестно, Нико, – для проформы возмутилась молоденькая новозеландка.
– Леола… Весьма необычное имя и очень красивое, – проговорил принц, передавая ей пузатый фужер с бренди.
– А как же кофе? – спросила она.
– Как-нибудь позже, – махнул он рукой. – Откуда взялось это имя?
– Леола – это мамина версия мужского имени Лео, – пояснила девушка. – Мама говорила, что я родилась с гривой, похожей на львиную.
– Вот как? – рассмеялся Нико.
– А сестру мою она назвала Гизеллой, потому что с первых дней она была белокожа, как фарфоровая куколка, и с иссиня-черными волосами и напоминала маме статуэтку балерины… Наша мама была очень романтичной женщиной.
– И с фантазией, – добавил Нико.
– Со временем все упростилось. Гизеллу стали звать Элла, а меня – Лолли.
– Ну а себя ты можешь назвать романтиком? – спросил собеседник.
– Навряд ли, – покачала головой девушка.
– Наверное, ты плохо себя знаешь, – предположил он, вновь заключив Леолу в объятия.
Она не пыталась противиться, пристально наблюдая за принцем. Нико же смотрел на белокурую девушку испытующе.
– Могу обхватить крепче, могу и отпустить. Все от тебя зависит, – сказал он.
– Да вы просто играете со мной, Нико, – скептически проговорила Леола. – Такое не может нравиться.
– Другие не возражали, – самодовольно сообщил принц.
– Значит, я исключение из правил, – резко заявила блондинка и попыталась сделать шаг назад.
Нико проворно привлек Леолу к себе и, обхватив ее голову обеими ладонями, осыпал поцелуями.
Принц Нико был уверенным в себе героем-любовником. Он думал, что знает женщин. Полагал, что они ценят его за властность и страстность в одинаковой степени. Поэтому и предположить не мог, что такие необузданные поцелуи могут отпугнуть. Услышав срывающееся дыхание Леолы, Нико решил, что это от взаимности. Она билась в его объятьях, надеясь высвободиться, он же был уверен, что девушка трепещет от переизбытка чувств.
Телефон Нико заверещал.
Он отпустил Леолу и лениво уведомил ее:
– Я принесу кофе в твою комнату.
– В этом нет необходимости, – отозвалась Леола.
– Почему? – удивился он, помедлив с ответом на звонок.
– Просто нет, и все – резко ответила девушка и удалилась.
Леола поспешила раздеться и выключить свет, чтобы принц больше не беспокоил ее. Она лежала на постели, натянув до подбородка шелковое одеяло. Думала и одновременно пыталась отвлечься от тревожащих мыслей. И еще ей было страшно любопытно, кто это может звонить Нико Магнати в столь поздний час…
Она даже слышала, как принц говорил по телефону, но не разбирала слов – вовсе не потому, что его голос звучал тихо, просто она не знала языка, на котором Нико разговаривал так эмоционально и бегло.
Девушка была крайне заинтригована, и не только этим звонком, но и самим принцем. Как она ни старалась сохранять беспристрастность, но все же приходилось признать, что родовитые люди – особенные. Есть в них что-то неуловимое, что выгодно отличает их от всех прочих.
Вот она и размышляла над этим, суммируя все, что узнала о нем и его непростой судьбе. И сколько бы общего ни обнаружилось между их детскими судьбами, все же различия перевешивали сходство.
Леола не заметила, как уснула. Она уж и не вспоминала о бессонных ночах и о причинах своего ухода из модного дома Табиты Грэнтхем, как если бы это происходило не с ней.
– Нет! – тоном капризного ребенка проговорил Нико Магнати.
– Простите, но я и не собиралась спрашивать вашего позволения, принц, – ответила Леола.
– Я запрещаю! – более категорично высказался он.
– Какая чушь, Нико! – невоздержанно отозвалась девушка. – Ну что может со мной случиться на показе Шанель в средоточии парижской модной жизни? Вы хоть в состоянии представить себе, чего мне стоило загодя раздобыть пригласительные? Там же кругом секьюрити. И Магда Райт обещала быть. Она хочет познакомить меня с некоторыми из своих французских коллег.
– Нет! – рявкнул Нико.
– Нет?! Вы понимаете, насколько это для меня важно?! – вскипела Леола. – Ради таких шансов любой начинающий дизайнер готов рискнуть всем, что у него есть, включая собственную жизнь! – патетически воскликнула она.
– Я своего решения не изменю, – раздраженно пробурчал принц.
– Тогда вы еще более безумны, чем тот, от кого пытаетесь меня защитить, – заявила девушка. – Можете считать меня неблагодарной, но я этого не оценю.
– Мне все равно, – Нико постарался придать своему голосу безразличный тон.
– Зато мне не все равно! – бросила Леола. – Я хочу попасть на этот показ! И я на него попаду, чего бы мне это ни стоило!
