И почему они с Джедом не подумали об этом раньше? Джед должен был знать, что Джеральда удивит его неожиданное предложение. И он, конечно, знал это.
Джорджи поджала губы:
— Ты думаешь, этот Джед Лод что-то задумал? Эндрю пожал плечами:
— Возможно, он знает нечто, чего не знаем мы.
— Например?
— Ну, может быть, кто-нибудь еще интересуется нашей землей, и Лод хочет купить ее первым. А может, правительство строит касательно этого участка особые планы, а значит, цена его возрастет. — Он улыбнулся. — Я не бизнесмен, но вижу очевидное. Если такой человек, как Джед Лод, вдруг назначает двойную цену за небольшой участок земли, значит, ему известно о его истинной стоимости куда больше нас.
Как удивился бы Эндрю, если бы узнал, что главной причиной странного поведения Джеда Лода является она, Джорджи.
— Пойдем отсюда, — беззаботно предложила она вдруг, меняя тему.
Да, крайне глупо было со стороны Джеда не подумать о реакции Джеральда Лоусена на неожиданно щедрое предложение, думала Джорджи, пока Эндрю вез ее домой. Хотя слово «глупый» подходило Джеду менее всего. Значит, есть причины, по которым он решил не раскрывать перед Джорджи до конца свои карты.
И первое, что она сделает, когда увидит его в следующий раз, поговорит с ним об этом.
* * *
— Может, пройдем в гостиную? — спросил Джед, едва увидев ее. — Хотя предупреждаю, что не смогу уделить тебе много времени. Вообще-то я ждал тебя раньше. — Он демонстративно посмотрел на свои наручные часы. — У меня в час назначена встреча.
Джорджи едва заметно приподняла брови.
— Встреча? В воскресенье, в час дня? — скептически переспросила она. Речь, конечно, идет о женщине. Да и одет Джед явно не для делового свидания. — Я ничего не собираюсь делать вместе с тобой, Джед, уверяю. На самом деле я предпочла бы сейчас другое общество.
Джед помрачнел.
— А вместо этого тебе приходится быть со мной!
— Не надолго, — уверила она его.
— Ждешь не дождешься, когда Гренди станет лучше?
— Мне кажется, мы все этого хотим, не так ли? — невинно предположила Джорджи.
Джед нетерпеливо переступил с ноги на на ногу.
— У тебя есть ко мне вопросы? Спрашивай.
— Эндрю сказал, что ты уже сделал его отцу предложение по поводу земли...
— Разве не этого ты хотела?
Глаза у Джорджи блеснули недобрым блеском.
— Не этого, если оправдаются подозрения, которые у меня возникли.
— А у тебя возникли подозрения?
— Естественно. Джеральд хочет знать, почему ты предложил так много денег.
Джед сердито покачал головой:
— Ты хоть чем-нибудь бываешь довольна, Джорджи?
— А как же! Последние шесть месяцев я была довольна всем, не видя тебя.
— Ха-ха, — зло рассмеялся Джед. — Может, лучше пойдем к Гренди?
— Я тоже так думаю. — Джорджи вышла вслед за ним из комнаты. — Кстати, Джед, а ты не опоздаешь на свое свидание?
Джед резко затормозил и взял ее за руку:
— А если это действительно свидание? Джорджи пожала плечами:
— Мне это совершенно неинтересно...
— Верно, — удовлетворенно кивнул он. Верно.
Хотя...
Хотя ей было очень даже интересно, куда собрался Джед. Она ревнует! Уму непостижимо! Впрочем... развод не приводит, к сожалению, к полной потере памяти и чувств. Даже Джед, увидев ее обручальное кольцо, явно разозлился, хотя никогда ее не любил.
— Хорошо, скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал для Лоусена, — нарушил Джед молчание.
Джорджи покачала головой.
— Не знаю, что ты теперь можешь сделать. Но, если честно, боюсь, Джеральд докопается до истинной причины твоей щедрости.
Джед скривился.
— А ты все еще не сказала Эндрю правду обо мне?
Джорджи не выдержала его пристального взгляда и покраснела.
— Пока нет.
Джед иронично усмехнулся.
— Видимо, я последний человек, о котором ты говоришь кому бы то ни было...
— Самый последний! — с готовностью подтвердила Джорджи.
— ...заботясь о своих взаимоотношениях с Лоусенами, — невозмутимо закончил он. — Но как ты не понимаешь, что все сильнее увязаешь во лжи? Нужно быть во всем честной со своим будущим мужем.
— Ты последний человек, который будет читать мне лекции о честности, Джед! — разозлилась Джорджи.
Он сердито пожал плечами.
— Только потом не говори, что я тебя не предупреждал...
— Давай наконец навестим Гренди. — Джорджи уже стучалась в комнату Эстель.
Сегодня бабушка выглядела намного лучше, чем накануне. На щеках появился румянец, а при виде Джорджи она радостно улыбнулась.
— Какой злой рок разъединил вас? — воскликнула она. — Вы ужасно мило смотритесь вместе! — добавила она. Ответная улыбка Джорджи слегка померкла.
— Да будет тебе. — Джед нежно ее поцеловал. — Ты так говоришь, словно мы все еще дети.
Хорошо, что он сразу нашелся. Джорджи понятия не имела, как реагировать на замечание, что они смотрятся ужасно мило.
Эстель ласково улыбнулась.
— Ну, для меня вы всегда дети! Хочешь чаю, Джорджи? — Она указала на поднос, стоявший на небольшом столике у окна. — Кстати, меня очень интересует — вы уже оговорили дату вашей свадьбы?
Хорошо, что Гренди не смотрела на нее в этот момент, потому что рука у Джорджи дрогнула и молоко, которое она собиралась добавить в чай, пролилось на поднос. Свадьба? Какая еще свадьба?
— Мы не хотим торопиться, Гренди, — ответил за двоих Джед. — Думаю, Джорджи заслуживает небольшой романтической прелюдии, — добавил он, обнимая остолбеневшую Джорджи за талию.
По телу Джорджи пробежала дрожь, каждая клеточка откликнулась на это прикосновение, сладострастные токи пронзили тело, колени задрожали.
— О, Джед, какая прекрасная мысль, — с энтузиазмом одобрила Гренди. — Мы, женщины, обожаем романтику, не правда ли, Джорджи? — добавила она мечтательно.
Нет, если речь идет о Джеде!
Хотя это действительно было бы романтично. В свое время Джед просто попросил руки Джорджи в день ее восемнадцатилетия. Она радостно согласилась, дедушка с бабушкой обсудили детали свадьбы, и, не успев оглянуться, Джорджи оказалась женой человека, которого почти не знала.
Нет, она, конечно, знала Джеда — как любимого внука Эстель и перспективного молодого человека, близкого дедушке. В остальном он оставался для нее незнакомцем. И этот незнакомец вдруг оказался ее супругом!
Не очень удачное начало для брака!
Впрочем, если бы Джед уделял ей чуть больше внимания и вел себя как любящий муж, они, несомненно, преодолели бы этот барьер. Но он не мог вести себя так, потому что никогда ее по-настоящему не любил.
