Нужно поговорить с мамой, решил он. Она одна может посоветовать. Хорошо, что он не дал ответ сразу, в случае отказа пришлось бы краснеть и придумывать несуществующие причины.
Миссис Рэдклифф Рич нашел в крытой части сада. Ее голубая куртка красиво гармонировала с белизной волос, и, глядя на мать, Рич в который раз подумал о том, что она единственная женщина в мире, кому так идет седина.
— Доброе утро, ма, — подойдя к ней, поздоровался он. — Прекрасно выглядишь. Как прошел ужин у Паркеров?
— Доброе утро, Ричи. Ужин прошел как всегда скверно. Салаты были пересолены, суп переперчен, а мясо оказалось слишком жилистым. У меня всю ночь сегодня болел желудок, пришлось даже выпить маалокс. Но все же жаль, что ты не пошел с нами. Алисия спрашивала о тебе. В отличие от своей сестры Хелен она была бы превосходной женой тебе, Рич. Жаль только, что ты никак не хочешь это понять.
— Перестань, ма, — едва заметно поморщившись, произнес Рич. — Ты же знаешь, мне совсем не нравится Алисия. Она столько говорит, что через полчаса общения у меня начинает болеть голова.
— Она входит в двадцатку самых богатых невест Америки, не забывай этого. Такое поведение не простилось бы любой другой девушке, но должно прощаться ей. Так всегда было и будет. Так устроен мир.
— Тогда я буду первым, кто решится кое-что изменить в этом мире. Алисия Паркер не в моем вкусе, мама, и я не собираюсь ухаживать за ней.
— Я все поняла, Ричи. Расставшись с Хелен, ты собираешься продолжить с этой Линн Лоусон. Что ж, это твое дело, и не в моих правилах отговаривать, если видишь, что все разговоры на эту тему бесполезны. Делай как знаешь. В конце концов, это твоя жизнь и ты сам должен ее прожить.
— Ты настоящее чудо, ма, — с улыбкой сказал Рич. — Ты всегда предоставляла нам право выбора и не ругалась, даже когда застала нас с Кевином в саду с нашими первыми сигаретами. Я чуть не сошел тогда с ума от страха, все ждал чего-то страшного, но ничего так и не случилось.
— Я всегда знала, как воспитывать детей, жаль только, что с годами я утратила право на воспитание. Ну а теперь говори, что привело тебя ко мне. Ведь в это время ты обычно уже в офисе, не так ли?
— Ты как всегда права, ма. Что же касается причины, то… В общем, Линн пришло в голову пригласить вас всех к себе на обед. Не знаю, что пришло ей в голову, но приглашение сделано. Я, конечно, сказал ей, что твое время расписано на месяц вперед, но она все равно попросила поговорить. Честно говоря, я даже немного растерян. Подобный визит подразумевает некий официальный статус, а я еще сам не знаю, готов ли я к нему.
— Ты опасаешься, что, устав ждать от тебя предложения руки и сердца, Линн пытается таким образом подтолкнуть тебя к нужному решению?
— Я и сам не знаю, что думать по этому поводу. Линн никогда не начинала разговора на эту тему. Более того, если я начинал делать какие-то намеки, она сразу же уходила от разговора или же переводила все в шутку.
— Я всегда говорила, что Линн немного странная девушка. Когда она молчит, кажется, что у нее на лице маска. И еще я совсем не уверена в том, что она действительно любит тебя, Рич. У влюбленной женщины иной взгляд, поверь мне.
— Ты не права, ма. Линн любит меня, просто она не всегда умеет выражать свои чувства. Вспомни, ей столько в жизни пришлось пережить. Линн было всего десять, когда она лишилась родителей, а это, согласись, ужасно.
— Это и в самом деле ужасно, дорогой. И чтобы доказать этой девушке, что твоя семья не скопище равнодушных монстров, я, пожалуй, приму ее предложение.
— Спасибо, мамочка. Ты настоящее чудо. А Кевин с Лайзой? Ты сама поговоришь с ними или это сделать мне?
— О, здесь все намного сложнее. Лайза погрязла в очередном романе, который, боюсь, вновь доведет ее до депрессии, а Кевин… он опять ложится в клинику.
— О господи! Неужели опять?
— Да, и на этот раз все намного серьезней. Боли в позвоночнике усилились, и доктор Колдуэлл вновь настаивает на операции. Сколько раз я просила Кевина уйти из профессионального спорта, но он и слышать ничего не хочет. Все эти перегрузки, удары, падения не прошли бесследно, и вот теперь он вынужден целыми днями лежать в постели, чтобы хоть немного уменьшилась боль в спине.
— Но зато теперь его имя в числе тех, кто покорил Эверест.
— Прекрати защищать его, Рич. Мужчина прежде всего должен думать о продолжении своего рода, а не о том, что нужно взобраться еще на одну гору. Не понимаю, от кого он унаследовал такую страсть к альпинизму?!
— Наверное, от тебя, ма.
— Но я никогда не стремилась лазить по горам!
— Зато ты покоряла, и весьма успешно, другие вершины. Ты сумела наладить великолепный бизнес и сделала это в то время, когда многие мужчины не могли заработать своей семье даже на хлеб.
— Ты убедил меня, Ричи. После твоих слов мне стало намного легче. Но теперь иди, у меня еще много дел, а ты меня отвлекаешь.
Проводив взглядом удаляющегося по аллее сына, миссис Ханна Рэдклифф устремила взгляд на уже готовые к высадке кусты роз, но, вместо того чтобы проверить, все ли с ними в порядке, направилась к спрятавшемуся в дальней части аллеи садовому домику, своему самому любимому убежищу. При желании она могла бы жить в нем и так бы и сделала, если бы было на кого оставить дом. Все здесь было сделано по ее точным указаниям. Южная часть стены была снесена, а вместо нее установлены французские окна. На этой огромной веранде она могла пить чай, читать и любоваться своим восхитительным садом. Войдя в дом, Ханна включила электрический чайник и, сев в кресло, отдалась своим мыслям.
После ухода от дел сад стал ее главной страстью, ему она отдавала все свои силы и у него искала утешения. Трое детей, но лишь один Рич оказался способным продолжить созданное ею дело! Он один пошел в нее, унаследовал не только трезвый ум, но и деловую хватку. На его здравый смысл она могла положиться даже, когда он был еще совсем ребенком. И он всегда был таким послушным, но только до тех пор, пока в его жизни не появилась эта Линн Лоусон. Увидев ее в первый раз, она, Ханна, сразу же поняла, что эта девушка не пара Ричу. Ее сыну нужна другая женщина, не столь независимая и сильная, а такая, рядом с которой он сможет стать еще сильней. Сколько хлопот было с ее дорогим Ричем в детстве! Сколько бессонных ночей она провела у его кровати, пока он болел всеми этими детскими болезнями! С Лайзой и Кевином не было таких проблем, они всегда были здоровыми детьми, но лучше бы она намучилась с ними в первые годы их жизни! Лайза — толстая и некрасивая. Никакой веры в себя. Готова броситься на шею первому же взглянувшему на нее мужчине. И в этом, как это ни прискорбно, ее, матери, вина. Она слишком давила на дочь и в результате не только полностью подавила ее волю, но и лишила веры в себя. Не нужно было разлучать ее с тем парнем, Найджелом Леви. Возможно, Лайза смогла бы стать счастливой с ним, родила бы детей… А теперь один неудачный роман переходит в другой, и нет конца этой круговерти. У бедняжки как минимум сорок лишних фунтов веса, которые делают ее еще более безобразной. И Кевин… каким он был прелестным ребенком. С ним не было никаких проблем до тех пор, пока она не начала то и дело повторять ему, что он должен во всем равняться на своего брата. С тех пор Кевин и начал бунтовать. Сначала просто исчезал из дому на несколько дней, а потом, вступив в частный клуб, всерьез занялся альпинизмом. Этот его поступок ужасно удивил ее тогда. Боящийся высоты человек — и вдруг горные восхождения! Но потом она поняла. Это был вызов ей, даже не вызов, а стремление доказать, что и он, Кевин, кое-что значит в этой жизни.
