— Ладно. Пойдем.
Видимо, он только того и ждал. Схватил ее за руку и увлек за собой, легко рассекая толпу.
— Гейб! — Чей-то голос прорвался сквозь короткие гудки ее отключившегося сознания.
Гейб, вопреки ожиданиям, застыл на месте, Пейдж с разбегу воткнулась в его спину, пришлось схватить его за локоть, чтобы устоять на ногах. Он приобнял ее, и она, успокоившись, обнаружила, что стала объектом пристального внимания незнакомого мужчины.
— Что еще? — бросил Гейб, не скрывая своего раздражения.
Тот прилизанный гусь улыбнулся ему терпеливо и понимающе, затем ей.
Гейб вздохнул:
— Нейт Маккензи, Пейдж Данфорт.
Нейт широко улыбнулся и протянул руку:
— Бесславный монополист-везунчик. Очень приятно.
Пейдж удивилась и рассмеялась. Глянула на Гейба, тот испепелял приятеля гневным взглядом. Тот в курсе их отношений, а она и словом не обмолвилась Мей.
— Последнее напутствие, — сказал Нейт Гейбу. — Вон те люди в сером скучают у окна. Подойди и поздоровайся.
Гейб рыкнул так, что Пейдж зажмурилась:
— В другой раз.
Она почувствовала, что Нейт напрягся, ожидая ее реакции, его обманчиво смеющиеся глаза неотрывно держали на мушке сумрачную переносицу Гейба.
— Другого раза не будет. Они нам нужны. Для дела.
Гейб сжал ее запястье, она приготовилась прыжком преодолеть расстояние до двери. Он застыл, она скосила глаза, на его щеке нервно бился желвак. Он расправил плечи, извинился перед ней за форс-мажорные обстоятельства, повлиявшие на их планы, и отбыл в указанном направлении.
— Мне жаль, — искренне повинился Нейт. — Бизнес, сами понимаете.
— Все к лучшему, — машинально ответила она, теряясь в догадках. Те в сером — темные личности.
— Я его партнер в Bona Venture, — пояснил Нейт. — И, судя по вашему взгляду, он при вас никогда меня не поминал.
— Жаль.
Нейт почесал затылок и, сузив глаза, отрешенно уставился на беседующих в дальнем конце зала. Темные личности трясли руку Гейба, словно он рок-звезда.
— Гейб уникален, сами знаете.
Она ничего не знала. О, конечно же он мужчина хоть куда, но понятно, что она и Нейт имеют в виду совершенно разные грани его талантливой натуры.
— Я четко исполняю свою работу всего лишь, а Гейб… Он — суперзвезда. Чует потенциал за тысячи миль, через океан. Способен соблазнить любого, даже самого робкого на голову, и тот ему доверится. Он бесподобен. А жаль. Мне было бы гораздо легче прожить, если бы у него был соответствующий попутчик.
Нейт хитровато прищурился на Гейба, затем на нее и самодовольно улыбнулся.
— Если вы как-то сможете повлиять на него.
Она неистово замахала руками:
— Мы только друзья.
Изящный термин «друзья» применительно к их отношениям явно хромал на обе ноги. Нейт приподнял брови, давая понять, что его не купишь, однако он не настаивал на подробностях.
— Извините. Я просто отчаялся.
— То есть?
— Заставить его остаться, разумеется.
Тревоги, избороздившие ее нутро, тут же взрезали подавшуюся плоть.
— Он раздумывает по этому поводу?
— Еще бы.
Итак, ей требуется сдвинуть его в нужном направлении. Она никогда не пыталась давить на кого-то, и единственное, что толкало ее сейчас на такой поступок, — неотвратимость разлуки. Словно почувствовав, Гейб обернулся и устремился к ней взглядом. Их глаза встретились, и она, можно сказать, воочию увидела, как вспыхнула искрящаяся дуга, соединяя их через пространство.
Гейб мотнул головой, ясно, скоро вернется. Или подразумевает: «Брось, не прикидывай. Западешь на меня, ошибешься».
Похоже, она права, защищаясь от вредоносной спонтанности. Проблема в том, что ее защита не сработала.
Шум вечеринки прорывался на лестничную площадку сквозь закрытые двери апартаментов Гейба, и, когда Пейдж нажимала кнопку лифта, ее палец дрожал то ли от предвкушения грядущего, то ли после впечатляющей беседы с Нейтом. Она подняла глаза, Гейб смотрел на нее. Вспомнилось, как ей было тепло тем вечером от его улыбки. Сердце чуть кололо, она стала скрытной не только с Мей. И поспешила исправиться.
— Снова в Бразилию? Когда?
— Не собираюсь, — сказал он, душа Пейдж ушла в пятки. Он продолжил: — Тот проект завершен. Уеду, как только разделаюсь здесь с бумагами. Я еду туда, куда меня зовет работа, и девяносто процентов отпущенного времени проходит за порядочное количество миль отсюда.
Она облегченно и шумно вздохнула, зажмурилась и устыдилась.
— Что-то не так? — спросил он.
Она удивилась, услышав насмешливые нотки в его голосе.
— Нет, все нормально.
Он притянул ее к себе, провел ладонями по ее бедрам и ласково помял горячими пальцами ее ягодицы.
— Значит, я втюрился в бессердечную женщину.
Лифт дернулся. Открылся. Пейдж громко охнула, когда Гейб подхватил ее и внес в кабину. Пока двери раздумывали, он прижался губами к ее шее, пальцы скользнули под лиф платья, лаская грудь.
«Да, — подумала она. — Именно это и важно. Нечего раздумывать, прикидывать и запоздало догадываться». Утомительно и бесполезно. Слава Всевышнему.
Мурашки побежали по коже, когда теплое дыхание Гейба проникло в ее ушко.
— Говорят, мужчинам не пристало позволять себе слишком много, но мне страсть как хочется обозреть твое жилище.
Глаза Пейдж тут же распахнулись. Свадебное платье! До сих пор висит на кухне. Так и не решилась убрать его. Казалось, если она повесит его в шкаф, на том ее право на него иссякнет. Пейдж, не раздумывая долго, потрясла ногой, чтобы скинуть туфлю, и ткнула оголенным пальцем кнопку экстренной остановки. Лифт остановился так внезапно, что она от испуга ухватилась за пиджак Гейба. В наступившей тишине было слышно только их дыхание, очень шумное. Но ее сердце колотилось о ребра еще громче. Как объяснить свою выходку? Она посмотрела на Гейба. Из темных глубин полыхнуло удивление, уголок рта дернулся в улыбке. По ее телу разлилось море радости, словно она глотнула горячительного в морозный день. Гейб рыкнул, пробуждая ее подспудные первобытные инстинкты, и прижал ее к стенке кабины. Их руки лихорадочно и настойчиво пытались добраться до естественных покровов друг друга.
Подол платья взлетел вверх, брюки сползли вниз. Меч в ножны, и он уже в ней. Плотно, надежно, томительно. Она вскрикивает от наслаждения, прикрыв глаза ладонью, внимая каждому чувственному толчку. Что бы ни происходило в мире, сколько бы им ни было отпущено, они созданы именно для этого.
Чувственность била бодрящим штормом, она крепче сжала его, пульсирующее блаженство наполнило ее чашу до краев. Она вскрикнула, изливаясь, и этот крик, должно быть, гулким эхом прокатился по всем этажам. Напряжение пошло на спад, подлизываясь нежными волнами, потом снова мощная приливная волна от Гейба.
