Нет, сегодня не удастся мирно поработать!
Короткая передышка, которую устроил Кир полчаса назад, пользы не принесла. Может, предложить, чтобы он поработал один, без нее?
— Я могу пойти в библиотеку и там ответить на письма, если вам нужно побыть одному, — предложила она, зная, что в библиотеке есть второй компьютер.
Ей нравилась просторная, с элегантной обстановкой комната, где до потолка тянулись полки с книгами и сама атмосфера располагала к работе.
Дубовые полки были инкрустированы рисунком из клена, а некоторые книги находились в семействе Кира не один век — это рассказала Мойра.
На полу лежали красивые — пусть и старые — ковры, а большие глубокие кресла так и манили к тому, чтобы удобно усесться и помечтать, особенно в дождливые дни.
Джорджия заметила, как дернулся мускул на скульптурно вылепленной щеке Кира, и поняла, что идея оставить его одного не пройдет.
— Незачем куда-то уходить. Я работаю здесь, и здесь место моей секретарши!
Кир с такой силой хлопнул ладонью по столу, что поднос, поставленный Джорджией, сдвинулся на край. Он протянул руку, чтобы удержать его, но не успел — серебряный кофейник опрокинулся, и горячий кофе вылился ему на запястье.
— Черт!
Реакция Джорджии была мгновенной:
— Скорее в ванную. — Она подтолкнула Кира в спину к двери.
В ванной она быстро открыла кран с холодной водой и подставила его руку под струю.
Вода хлестала на рукав, испачканный пролитым кофе, но сдвинуть манжет она не решалась, боясь повредить кожу.
— Руку надо держать под водой по крайней мере десять минут, — сказала она, чувствуя, что от волнения сердце готово выскочить из груди. — Слава богу, что кофе успел хоть немного остыть. Думаю, в больницу можно не ехать, но будет жутко жечь несколько часов. Как вы?
Не сообразив, что делает, она откинула с его лба прядь черных волос, но, увидев, как он скривился, испугалась, что проявила непростительную вольность.
— Нормально. — Он прерывисто выдохнул и искоса взглянул на Джорджию, улыбнувшись уголком рта. — Вот уж не предполагал, что вы в одной из своих прошлых жизней были медсестрой.
— Я прошла курс в «Бригаде скорой помощи Святого Иоанна». Когда приходится самой воспитывать четырнадцатилетнего мальчика, такие знания необходимы.
— Ой! — Кир побледнел от боли, когда Джорджия осторожно подвинула его руку под середину струи, чтобы вода охватила целиком то место, куда пролился кофе. — Мне повезло, что вы оказались рядом и знали, что надо делать.
Кир подивился тому, что полностью доверился Джорджии. Она, когда нужно, такая твердая и умелая и в то же время на редкость мягкая.
Ее спокойный голос звучал утешительно, нежные пальчики осторожно касались его руки, и, несмотря на ужасную боль, он порадовался этой неожиданной близости.
Мойра Гантри сунула голову в дверь ванной. По ее раскрасневшемуся лицу было понятно, что она впопыхах поднялась по лестнице.
— Господи, что случилось? — задыхаясь, спросила она. — Я была в коридоре и услышала крик. О боже! Это что, горячий кофе?
Увидев, что Джорджия вполне справляется, экономка немного успокоилась.
— Кофе вылился на кисть, — ответила Джорджия и, обращаясь к Киру, который морщился от боли, сказала: — Потерпите немножко. Скоро будет легче, уверяю вас. Мойра, мне нужен бинт. И еще: вы не могли бы принести из моей спальни дамскую сумочку? У меня там арника она хорошо помогает при шоке.
— Вот чертовщина! И надо же было этому случиться! — Кир покачал головой.
— Я сама частенько, когда злюсь, то порежусь, то стукнусь, — сказала Джорджия, надеясь, что такое замечание его поддержит. — Надо искать более безопасный способ выпустить пар.
— Вы правы.
Кир подумал о том, как ходил по чердаку — он поднялся туда впервые за девять месяцев, что живет в Глентейне.
Что он там искал? Сам точно не знал, но явно хотел найти что-то, что помогло бы ему преодолеть давивший его груз печали и душевной боли.
Так ничего и не найдя, он вернулся с чердака, ожесточенный мыслями о том, что им с Робби пришлось вынести.
И сейчас, страдая от физической боли после этого дурацкого случая, он ругал себя за то, что дал волю гневу.
Мудрый совет Джорджии пришелся как нельзя кстати.
Правда, Кир плохо представлял безопасный способ изливать свой гнев. В Глентейне он чувствовал себя узником, запертым в темнице собственных мучительных воспоминаний, которые подстерегали его за каждым углом.
Он что, не хозяин своей судьбы? Такое состояние не может продолжаться вечно!
— Есть вещи, которые чертовски трудно преодолевать, и я ничего не могу с этим поделать, — с горечью произнес он. — Что вы на это скажете? Что я не очень-то стараюсь?
Взгляд синих глаз был таким трогательно-незащищенным, что у Джорджии защемило сердце. Она с трудом отвернулась и стала смотреть на струю воды, льющуюся ему на руку.
— Я не считаю возможным диктовать, что вам делать. Просто думаю, что вам надо попытаться воспринимать все спокойнее. Боль не уйдет, если вы будете продолжать нервничать… и не важно, какая это боль: душевная или физическая.
Спустя несколько минут появилась Мойра с сумкой и аптечкой, из которой Джорджия вынула бинт подходящего размера и велела Киру сесть в кресло около ванны, чтобы перевязать ему руку.
К счастью, ей удалось отлепить промокшую ткань рубашки, не содрав обожженную кожу. Ярко-красное пятно выглядела устрашающе, но Джорджии было ясно, что дней через десять все заживет и даже шрама не останется.
Она вздохнула с облегчением, достала таблетку арники и дала Киру.
— Положите на кончик языка и держите, пока не растает. Я сейчас наложу повязку, а потом вам надо будет немного полежать с приподнятыми ногами. Думаю, в библиотеке всего удобнее — там такие большие и мягкие диваны. А я принесу вам сладкого чая.
— Но это могу сделать я! И найду его любимое печенье, — заявила Мойра и выбежала из ванной.
Перебинтовав Киру руку, Джорджия присела на край ванны и улыбнулась.
— Думаю, что самое страшное позади.
— Благодаря вам. — Кир мрачно посмотрел на белую повязку, покрывавшую кисть руки, затем перевел взгляд на Джорджию. — Вы не только моя весьма компетентная секретарша; но еще и личная медсестра… Интересно, а в уход за выздоравливающим включено укладывание его спать?
— Уж точно нет! — отрезала Джорджия и почувствовала, как у нее запылали щеки.
— Жаль.
Он скорчил грустную гримасу, но пронзительные синие глаза смотрели на нее с вожделением.
Это последствия шока, вполне объяснимое возбуждение, попыталась убедить себя Джорджия.
