Едва выйдя из комнаты Иви в коридор, они тотчас сплелись в страстном объятии, их жаркие поцелуи были похожи на разговор о тех тайнах, о которых Джо и Хью не смели говорить вслух.
Хью с удивлением почувствовал, что никогда еще не был так возбужден, как сейчас. Все дело, видимо, в редкой сексуальности Джо.
Его руки ласкали великолепные бедра Джо, ее плоский, упругий живот, затем перешли к ее грудям с напрягшимися под тонкой тканью лифчика сосками. С мягким, чувственным стоном она выгнулась, прижимаясь грудью к его рукам.
Необузданное желание воспламенило Хью. Он чувствовал, что теряет контроль над собой...
Джо, задыхаясь от страсти, ласкала его лицо.
— Это не может быть правдой, — прошептала она. — Мне кажется, что сейчас моя душа покинет тело.
Хью хотел взять ее на руки и отнести к себе в спальню, но ее темные глаза неподвижно смотрели на него, и их пристальный взгляд был очень красноречив, как будто она умоляла его, просила согласиться, что их поцелуй был всего лишь ошибкой.
Ошибка?
Его возбужденное тело кричало: нет!
Но он заставил себя сделать шаг назад. Вероятно, он действительно поступает опрометчиво. Если он отнесет ее к себе в спальню, их отношения могут только усложниться.
— Я собираюсь последовать примеру Иви и отправиться спать, — сказала она, чтобы нарушить воцарившееся между ними молчание.
Хью глубоко вздохнул, успокаивая все еще прерывистое дыхание:
— Я попрошу Реджину принести тебе легкий ужин в комнату.
— Спасибо! Немного какао и бутерброд были бы весьма кстати. — Даже не взглянув на него, Джо быстро скрылась в своей комнате.
Следующим утром Джо и Иви появились в столовой почти одновременно с Хью, и все втроем они принялись готовить себе яичницу с беконом. Джо смотрелась необычайно привлекательно в вельветовых сливочного цвета брюках и мягком шерстяном свитере насыщенного розового оттенка, который прекрасно шел к ее каштановым волосам.
Ее вид заставил Хью подумать... о диких розах летним полднем. Что за странные сравнения приходят ему в голову? — удивился он.
— Так это и есть традиционный английский завтрак, да? — спросила Джо, посмотрев на свою тарелку.
Он облегченно усмехнулся. Похоже, Джо уже забыла об инциденте, случившемся прошлой ночью.
— Если хочешь, тебе принесут сосиски, а также печеные бобы.
— А можно мне немного апельсинового сока? — спросила Иви.
— А где «пожалуйста»? — напомнила ей Джо.
— Пожалуйста, папа!
— Конечно.
— Пожалуй, я налью себе чаю, — решила Джо, беря себе чашку и блюдце, в то время, как Хью наливал дочери апельсиновый сок из стеклянного кувшина.
— Мне нравится твой фарфор в розово-белую полоску. У тебя столько прекрасных вещей, Хью.
Этот чайный сервиз ему подарила мать. Хью всегда казалось, что это странный выбор для холостяцкого стола, но всякий раз, когда он приводил домой молодых женщин, те приходили в восторг от его фарфора.
За его спиной раздался стук в дверь, и через секунду в столовую ворвалась изящная блондинка, одетая в длинное манто из чернобурки.
О боже, нет! Присцилла.
Хью не успел еще прийти в себя от шока, как его бывшая подруга бросилась ему на шею.
— Любимый, я услышала, ты вернулся. Я тосковала без тебя о-о-о-очень.
Ошеломленный и рассерженный, Хью изо всех сил пытался освободиться из ее объятия.
— Что ты делаешь здесь? — задыхаясь, спросил он.
— Какой глупый вопрос, дорогой! Я пришла поздороваться с тобой.
Хью бросил быстрый взгляд в сторону Джо. Она выглядела столь же выбитой из колеи, как и он сам. Вдобавок Присцилла повела себя очень ловко, решив проигнорировать присутствие Джо. Ее глаза — красивые, синие, но холодные — скользнули по Джо, как будто она была предметом меблировки, и остановились на Иви.
— О, твоя маленькая доченька, — сказала она, растянув губы в приторной фальшивой улыбке.
Хью впился в нее взглядом. Как Присцилла могла так поступать? Она же порвала с ним сразу же после того, как узнала о существования Иви.
— Нет, это явно перебор, — заявила она, когда узнала, что он собирается в Австралию забрать свою дочь. — Выбирай кого-нибудь одного — ребенка или меня?
— Она моя плоть и кровь, — напомнил он ей. — И мой долг вырастить ее.
— Но ты не можешь притащить ее в наш дом прямо сейчас. Что скажут люди? Я стану посмешищем!
Эта была последняя капля, переполнившая чашу терпения Хью. Он пережил множество истерик Присциллы Майслей-Харт и был более чем доволен, когда избавился от нее.
Хью не сделал ни малейшей попытки представить Иви гостье, и Присцилле пришлось согнуться пополам перед ребенком.
— Как тебя зовут, дорогая?
Иви не отвечала.
Пластмассовая улыбка Присциллы исчезла, но она попробовала иной способ подобраться к девочке.
— Мы теперь будем часто видеться друг с другом, дорогая.
Но Иви дипломатично молчала и враждебно смотрела на Присциллу.
Только воспитанные с детства хорошие манеры мешали Хью схватить Присциллу за шиворот и выставить ее за дверь.
Он нажал на звонок, и его круглолицая домохозяйка средних лет появилась в дверях.
— Реджина, ты не могла бы отвести Иви на кухню и приготовить ей какой-нибудь завтрак?
— С удовольствием, — Реджина улыбнулась Иви. — Идем со мной, голубушка. Пойдем, посмотрим, что вкусного у меня есть для тебя. Должно быть, ты хочешь кушать после долгого полета из Австралии.
К облегчению Хью, Иви с радостным лицом выбежала из комнаты.
— Я тоже пойду, — сказала Джо.
— Нет, — резко скомандовал Хью. Затем, попросил более мягко: — Пожалуйста, останься, Джо. — Он хотел, чтобы она сама услышала, что его отношения с Присциллой закончились.
— Я думаю, няне лучше уйти, — фыркнув, заявила Присцилла.
Хью проигнорировал ее замечание. Она ни в коем случае не должна выиграть это раунд.
— Позволь представить тебе Джоанну, — сказал он.
— Джоанну? — Присцилла на мгновение застыла, а затем с явной неохотой повернулась к Джо.
Хью взял Джо под локоть.
— Джоанна Берри. Она приехала из Австралии и очень любезно...
Присцилла позволила себе двусмысленно захихикать.
— Какая разумная идея — привезти с собой австралийскую няню. Пусть занимается Иви до тех пор, пока ты не найдешь школу, куда можно будет отправить ребенка.
И эта женщина когда-то казалась ему привлекательной? Где были его глаза?
Джо стояла неподвижно возле стола, изучая старинную салфетку с вышитой монограммой.
Присцилла гордо тряхнула головой:
— Теперь мы можем немного поговорить наедине, Хью?
