— Я опустил в камин. Через дымоход.
— Здорово придумано! А чья идея? — полюбопытствовал Нэд, согревая дыханием руки.
— Клэр.
— Потрясающая женщина! Эй, парни, так как насчет наручников? Неужели непонятно, что это никакие не преступники?
— Сейчас-сейчас, — засуетились полицейские. — Извините, мы не знали. Счастливого Рождества.
С этими словами они взяли под козырек и пошли к своей машине. Через минуту о них напоминал лишь затихающий скрип колес и ноющие запястья.
Нэд взглянул на Расса и затрясся от смеха.
— Какой прыжок, дружище! Ты цел?
— Бывало хуже, — скромно опустил глаза Расс.
— Может, зайдете погреться?
— Спасибо, но нам пора. Мы и так задержались, — вежливо отказалась Джой.
— К тому же, — добавил Расс, — вам, наверно, не до нас. Кстати, приятель, надеюсь, ты не станешь распространяться об этом небольшом происшествии, а?
Нэд пожал плечами.
— Не знаю. А это важно?
— Честно говоря, если Стив узнает, что нас едва не арестовали…
— Поправочка. Вас арестовали. Я вас освободил.
— Тем более…
— Нэд, дорогой? — сверху раздался нежный голосок Шэрон. — Ты там долго?
— Дуй к своей жене, она, поди, заждалась уже. — Расс хлопнул Нэда по плечу. — И счастливого Рождества вам обоим.
— Присоединяюсь, — сказала Джой.
— Спасибо. И вам того же. — Нэд направился через двор, потом повернулся и почесал в затылке. — Знаешь, Расс, а ты, кажется, первый раз пожелал мне счастливого Рождества.
— Я всегда желал тебе счастливого Рождества, Нэд, только никогда не говорил об этом.
Нэд улыбнулся.
— Гораздо лучше, когда ты об этом говоришь. Спокойной ночи.
Когда они подошли к саням, Джой взглянула на Расса.
— Ты действительно беспокоишься обо мне, да?
— Конечно, ты славная женщина, и мне бы хотелось, чтобы у тебя все было хорошо.
— У тебя нежное сердце. И знаешь, поняв это, я до сих пор удивляюсь, как случилось, что…
— Что?
— Ничего. Я обещала, что не буду надоедать тебе.
Итак, они снова вернулись к тому же. А раз так, он должен задать мучивший его вопрос. Волнуясь, Расс постукивал шляпой по ноге.
— Ладно. Я и сам хотел у тебя кое-что спросить. Мой тогдашний уход как-то связан с твоим поспешным замужеством?
Джой пристально смотрела на него. В ее глазах отражались звезды.
— А как по-твоему?
Он сжал кулаки.
— Проклятье! Я так и думал.
— Мне было больно, когда ты ушел, Расс.
— Я знаю. — Проклятье, подумал он. Проклятье, проклятье! — Прости, я не хотел причинять тебе боли. Я очень виноват перед тобой.
— Поцелуй меня, — прошептала она. — Только один раз.
Расс бросил шляпу в сани и привлек Джой к себе.
— Какой же я был идиот, — прошептал он, касаясь щекой ее волос.
Джой закрыла глаза и подставила полуоткрытые для поцелуя губы. У Расса помутилось в голове. Он впился в нее горячим сухим ртом. Эта женщина обладала удивительной властью над ним, и ему не хотелось расставаться с ней ни на минуту. Память о той ночи жила в нем, постоянно напоминая о себе.
Его поцелуй стал более страстным, дыхание участилось. Не отдавая отчета в своих действиях, он расстегнул пуговицы на ее пальто, задрал джемпер и начал расстегивать рубашку. Он был словно в бреду и опомнился, лишь когда почувствовал под пальцами нежную кожу и услышал тихий стон.
Расс отдернул руку, словно обжегшись, и отвернулся.
— Расс…
— Это из-за меня ты попала в такое ужасное положение, и я чувствую себя виноватым. Но теперь ты замужем, и, как бы нас ни влекло друг к другу, мы не можем… Я не могу… Но твоему благоверному я не советую попадаться на моем пути. Лучше бы ему убраться отсюда. Брось его, Джой, ты ведь не любишь его. Не можешь любить, раз целуешь меня так.
— Ты прав. — Джой едва дышала. — Я не люблю его.
А меня? — вертелся у него на языке вопрос, но он не имел права задавать его.
— Кто… кто там следующий по списку? — спросила Джой.
Расс сунул руку в карман куртки, извлек намокший листок бумаги и, не оборачиваясь, протянул ей. Он еще не был готов смотреть ей в лицо. Стоит ему лишь один раз заглянуть в ее огромные глаза — и он может снова заключить ее в объятия. Ему надо остыть.
— Фамилия… — Джой замолчала и откашлялась. — Буквы расплылись, но тут что-то сказано про вязаное одеяльце для младенца. Это о чем-нибудь говорит тебе?
— Угу, Элейн Овертоун.
— Кажется, я ее знаю. — Ее голос звучал сейчас более ровно. — Она училась в Явапаи, но вроде бросила занятия из-за ребенка.
Расс посмотрел на сияющие холодным светом звезды.
— Муж ушел от нее за пару месяцев до того, как должен был родиться ребенок, так что теперь растить малыша приходится ей одной.
— Кошмар!
— Клэр тоже так считает. Она связала это одеяльце, чтобы Элейн не думала, что осталась одна на всем белом свете. К тому же у нее туго с деньгами, поэтому, сама понимаешь, сейчас все придется кстати.
Пока Джой устраивалась в санях, Расс достал еще одно одеяло.
— Укутайся хорошенько. Нам надо поторопиться, так что Блэки придется потрудиться. — Скормив терпеливому животному еще одну морковку, Расс уселся рядом с Джой. — Потому что «спешить пора. Спешить во всем». — Он стегнул Блэки, и вскоре они уже со свистом неслись по заснеженной улице.
— А я не знала, что ты знаешь эти стихи, — сказала Джой.
— Какие стихи?
— «Ночь перед Рождеством».
— Знаю. Я знаю почти все рождественские песни. Только не пою их.
— Тогда, может быть, я спою, если ты не против.
— Давай. Блэки любит, когда поют.
Джой с воодушевлением запела. Голосок у нее был не сильный, но очень мелодичный. Расс невольно заслушался, и губы его незаметно растянулись в улыбке.
Мчась в холодной ясной ночи, он думал о том, как было бы чудесно жить вместе с женщиной, которая любит петь. Интересно, пела ли она в присутствии своего муженька и хватало ли у того ума радоваться этому?
В крохотном домике, где жила Элейн с малышкой, горел свет. Маленькая елочка стояла на столе перед окном, а на двери висел самодельный венок из сосновых веток.
Расс остановил сани и спрыгнул. Он помог Джой вылезти, но стоило ей встать на землю, как отдернул руку, словно боясь продлить это прикосновение. Потом достал из саней пакет в яркой упаковке, перевязанный красной лентой, и детскую погремушку. Еще не дойдя до двери, они услышали детский плач.
— Бедняжка, — посочувствовала Джой. — У нее есть родственники?
— Они все живут в Техасе и с самого начала невзлюбили Билла. Теперь Элейн из гордости скрывает, что ее брак распался, и не хочет принимать от них никакой помощи. Впрочем, кажется, они и не настаивают.
