— Да. Но я не люблю об этом говорить, понятно? Давайте лучше расскажите о том, что вам наболтала Фэй.
— Конечно, извините. А вы знаете, почему дочка называет вас по имени?
— Какое это имеет значение, черт возьми?
Майкл начал выходить из себя. Поначалу ему понравилась прямота этой женщины, но теперь та просто действовала ему на нервы. Своим вопросом она разбередила старую рану — Майкл очень переживал, что малышка перестала называть его папочкой и он стал просто Майклом.
Хэнкс вдруг испугался. Вдруг он любит дочь не так сильно, как нужно и как та этого хочет? Он не замечает, насколько глубоко ребенок переживает происходящее. Ведь она любила его всем сердцем… А вдруг уже не любит? Может быть, этой тихой нежной девочке просто наплевать на него и он для нее не кто иной, как просто Майкл?
— Так вам известно это? — настаивала Линда.
— Нет. Просто она меня так называет и все. Ей было пять лет, когда она вдруг перестала обращаться ко мне как раньше. Послушайте, вы собираетесь сказать мне, что она вам тут наговорила, или я попусту теряю время?
— Фэй сказала, что зовет вас Майкл, чтобы вы не умерли.
Майкл вздрогнул от неожиданности и в растерянности посмотрел на Линду, которая тут же поняла — перед ней мужчина, замученный кучей проблем, а тут еще одна. Майкл хотел что-то сказать, но осекся и отошел к окну. Некоторое время они стояли молча.
— До того, как мы переехали сюда, — вымолвил он наконец, — мать жены, бабушка Фэй, жила с нами некоторое время. Я думал, что девочка слышала, как та меня называет по имени, и просто повторяла за ней. Но вы так не считаете? — Он повернулся к Линде.
— Нет, — ответила та.
— Вы настолько разбираетесь в детях? — Тон его снова стал жестким.
— Я давно работаю с детьми, и я…
— Работаете — это одно, — перебил он, — но своих-то у вас нет.
Тут он припомнил ссору Линды с мужем. Что она тогда тому сказала? «А ты сделал рождение ребенка условием продолжения нашего брака…» Да, что-то в этом роде. Видать, эта дамочка из тех, кого еще надо уговаривать родить. Если она так относится к детям, то нечего его учить.
— Да, мистер Хэнкс, — спокойно сказала Линда, не обращая внимания на его бестактность, — у меня нет собственных детей. Сегодня уже второй раз мне напоминают об этом. Надоело объяснять. Хоть я и не родила ребенка, но довольно много знаю о детях и думаю, что ваша дочь…
— Да мне неинтересно, что вы там думаете, миссис Форд. Я не нуждаюсь в поучениях, как мне воспитывать своих детей. Вы для меня никакой не авторитет.
— Так что же вам, собственно говоря, от меня надо? Вы слишком далеко зашли, мистер Хэнкс, — хамите мне в моем же собственном доме. Это вы пришли ко мне, вы интересуетесь Фэй, а я как будто перед вами оправдываюсь. Да мне на вас наплевать, но скажу вот что: если вы чувствуете себя виноватым по какой-либо причине, не пытайтесь взвалить вину на меня.
— Так вы считаете меня виноватым? Здорово! Мало вам стало копаться в душе Фэй, так вы еще и за меня принялись? Тоже мне психолог! Да вы же меня совсем не знаете.
Линда посмотрела ему прямо в глаза.
— Ну, кое-что знаю. Вы прилагаете огромные усилия для того, чтобы узнать, что же беспокоит вашего ребенка, но это лишь на первый взгляд. На самом деле вы не хотите этого знать. Конечно, вы волнуетесь за нее, но вам надо от меня услышать, что все дети какое-то время называют отцов по имени. Да, это бывает, но не по той самой причине, которая вам непонятна и не нравится. Вам нужно удобное объяснение, потому что после него можно успокоиться.
— Бред какой-то!
— Правильно. Для вас это полный бред, потому что не устраивает. В жизни, оказывается, не так все просто, мистер Хэнкс, и лучше бы дочь повторяла вам без конца, что она боится вашей смерти, а не рассказала об этом абсолютно незнакомому человеку. О да, я забыла, вас же все время нет дома, Марго интересуют только вечеринки, а сынок помешался на технике.
— Не собираюсь больше это выслушивать! — заявил Майкл, направляясь к двери. — Мне все ясно. И не ждите благодарности, миссис Форд.
Он заметил на столике тех самых эльфов, и сердце его защемило. Боже, Дженет, как мне трудно без тебя, подумал он.
Майкл с шумом захлопнул за собой дверь и стал быстро спускаться вниз, но постепенно злость его улеглась, и уже в холле он понял, что ему следует дальше сделать. Майкл остановился возле почтовых ящиков и тупо уставился на них — сейчас он поступил глупо, очень глупо.
Майкл Хэнкс двинулся было обратно к лестнице и тут увидел, что за ним внимательно наблюдает консьержка. Он передумал и, хлопнув дверью, вышел из дома на улицу.
Линда наблюдала за ним из окна — он почти пробежал через двор к воротам, подошел к своему грузовику и с досадой пнул колесо ногой. Она тяжело вздохнула. Как никому другому ей надо уметь разбираться в людях, понимать их, знать, как с ними обращаться, но сегодня она два раза допустила промах: первый раз с Луизой и теперь вот с этим Хэнксом. Она реагировала на их действия, а должна была понять причину такого поведения. Слишком я устала, подумала она, у меня своих проблем по горло. Но, несмотря на усталость, мысль о маленькой Фэй не отпускала ее. Ничем она сегодня девочке не помогла, а только оттолкнула ее отца еще дальше, дала волю эмоциям, а ведь речь шла о спокойствии ребенка. Линда почувствовала себя виноватой перед почти незнакомой девочкой. Глядя сверху на Майкла, стоявшего в раздумье у машины, она ощутила это особенно остро.
Тут Майкл вдруг поднял голову и посмотрел на ее окна. Линда отпрянула в сторону. Послышался шум мотора грузовика. Она пошла на кухню и заметила, что до сих пор ходит босиком. Вот глупо! И в таком виде она еще старалась выглядеть авторитетно! Надо было для важности надеть туфли на высоких каблуках, и надо было сказать… Нужные слова только сейчас пришли ей в голову, но теперь уже поздно. Она упустила шанс помочь бедной Фэй.
Линда стала собирать вещи для стирки и делала это нарочито медленно: не хотела появиться перед глазами миссис Спейси сразу после ухода гостя. Мало ли что та ей выскажет! Чуть ли не каждый день из ее квартиры выскакивают рассерженные мужчины.
Но, к счастью, миссис Спейси не было видно, хотя в холле ощущался легкий запах «Лаки Страйк», — почтенная дама предавалась воспоминаниям о дорогом супруге. Теперь это казалось Линде странным. Когда-то она сама готова была совершать подобные обряды в память о Максе, но он ведь не умер, как мистер Спейси, а бессовестно бросил ее в беде и не заслуживал, чтобы его помнили. Хорошо, что она не любит его больше. Если бы боль не прошла, она бы отнеслась к приглашению на свадьбу своего бывшего мужа по-другому. А ведь совсем недавно любое проявление внимания с его стороны было бы для нее лучше, чем никакого вовсе. Она бы не подорвала доверия Макса к себе и вела бы себя примерно с его новой женой, вместо того чтобы подойти к нему и дать ему как следует по морде или еще чего похлеще…
