Ленард изумленно уставился на нее.
– Я не требую чего-то еще, что выходило бы за рамки нашей договоренности, – затараторила Клеменси, боясь, что он перебьет ее. – Но я буду чувствовать себя спокойнее, если на руках у меня окажется документ, на котором черным по белому будут изложены все мои права и обязанности.
– И все только потому, что ты не доверяешь мне, – глухим голосом констатировал он.
– Ты ставишь мне мои сомнения в укор? После такого обращения с моим отцом…
Его лицо стало хмурым и строгим.
– К твоему сведению, я раньше тебя решил, что нам нужно подписать контракт. Мой адвокат уже работает над ним.
Клеменси не знала, как реагировать на эти слова. Если она и предложила сама оформить юридический документ до заключения брака, то сделала это в порыве гнева с целью нанести Ленарду ответный удар, дать понять, что никому не позволено обращаться с ней, как с игрушкой. Тот факт, что Ленард уже распорядился подготовить такой документ, говорил лишь о том, с каким холодным расчетом и цинизмом относился он к женитьбе.
– Клеменси, если ты хоть еще раз заведешь речь о том, как я плохо обращался с твоим отцом, боюсь, у меня могут вырваться слова, о которых я потом буду сожалеть. – Он говорил насмешливо и очень язвительно.
– И какие же, интересно, слова могут у тебя вырваться? Может быть, сожаление или мольба о прощении за содеянное? – Ее глаза вспыхнули недобрым огнем. – А что еще тут можно сказать?
– Мне не о чем сожалеть, не за что просить прощения. – Тон Ленарда ничуть не изменился. – И я действительно предупреждаю тебя в последний раз. Больше я не намерен выслушивать от тебя обвинения.
– Не сомневаюсь…
– Я говорю серьезно, Клеменси.
Это прозвучало зловеще. Казалось, Ленард на волосок от срыва, однако на Клеменси это не произвело впечатления, и она твердо сказала:
– Извини, но я не могу обещать, что не вернусь больше к теме, связанной с отцом. Все дело в том, что для меня она – как нож в сердце.
– Нет, Клеменси, дело вовсе не в этом, а в том, что твой отец сам уготовил себе такую судьбу. Я потребовал от него вернуть деньги только по одной причине: он их проигрывал. Да, твой отец был игрок, картежник. Я пытался взывать к его здравому смыслу, пытался помочь ему осознать свои обязанности, ответственность перед тобой. И я вовсе не хотел выбить у него из-под ног почву, тем более разорить, погубить… У меня даже в мыслях никогда не было ничего такого.
– Да ты в своем уме, Ленард?! О чем ты огворишь?! – Клеменси отказывалась верить обственным ушам. – Мой отец не играл на деньги!
– Нет, играл, и как играл!
– Ты лжешь! – Клеменси объял ужас. – Ты придумал все это, чтобы предстать передо мной в лучшем свете! Ты не человек, а дьявол!
– Я ничего не придумываю. Я не собирался, не хотел говорить тебе об этом. Не хотел разрушать образ отца, оставшийся в твоей памяти. Роб и сам просил меня не рассказывать тебе о его пагубной страсти, ибо боялся, что, узнав об этом, ты перестанешь уважать его. Но, честно говоря, Клеменси, из-за твоих постоянных укоров мне ничего не оставалось, как раскрыть тебе эту тайну. Ты должна знать ее. Мы не можем дальше нормально общаться, без конца обвиняя друг друга. Мы должны строить наши отношения на взаимном доверии.
– Я не верю тебе. – Ее голос задрожал. – Как ты мог придумать такую чудовищную ложь? Я ненавижу тебя…
– Прекрати сейчас же! Ты же знаешь, что я не способен лгать о таких вещах, ибо это слишком важно для тебя… для нас. Я честен перед тобой. Я пожертвовал бы чем угодно, чтобы только не сообщать тебе правду об отце, но ты вынудила меня открыть печальную тайну Роба.
И вдруг Клеменси поняла, что Ленард говорил правду. Она тяжело вздохнула и смахнула с ресниц набежавшие слезы.
– Не думай о нем слишком плохо, Клеменси. Да, у твоего отца были проблемы, но это не означает, что он не любил тебя. Ты была для него самым дорогим существом на свете.
– Да разве я не чувствовала это?! – прошептала она срывающимся голосом. – Теперь я думаю, что на самом деле не знала его до конца.
Слезы полились из глаз Клеменси ручьем, и Ленард, ласково обняв ее и нежно гладя по волосам, зашептал:
– Все это в прошлом. Давай с ним расстанемся.
Прильнув к Ленарду, она расслабилась, ей стало чуточку легче. Неожиданно отдельные куски, фрагменты жизни отца стали соединяться воедино, образуя цельную картину, и действия Ленарда начали приобретать логическое объяснение. Клеменси закрыла глаза и вспомнила все доброе и хорошее, чудесное и удивительное, что было связано с именем Ленарда Рейнера и что она совсем еще недавно пыталась забыть, вытравить из памяти.
– Прости меня за то, что я пыталась обвинить тебя в злоключениях отца…
– Забудем обо всем, – великодушно предложил Ленард. – Жаль, что мне пришлось рассказать тебе об отце. Но поскольку отношения между нами складывались отнюдь не идеально, я пришел к выводу, что мне надо поговорить с тобой начистоту. Теперь, как я уже сказал, мы должны забыть прошлое и объединиться, прежде чем отправимся в плавание к берегам будущего. Я уверен: если мы это сделаем, нам удастся извлечь из нашей годичной договоренности максимум взаимной пользы.
Клеменси молчала: она любила этого мужчину и не хотела заключать с ним сделку, не хотела стать женой на год. Она хотела остаться с Ленардом навсегда.
Он истолковал ее молчание по-своему и сухо уведомил Клеменси:
– Я принесу тебе контракт на подпись, как только мой адвокат подготовит его.
Клеменси опасалась, что Ленард, настроенный на конкретную практическую сделку, может вообще отказаться от своей затеи, если ему покажется, что она хочет чего-то большего. И поэтому она покорно сказала:
– Хорошо.
Клеменси никогда еще в жизни не нервничала так, как в тот момент, когда садилась в авиалайнер, улетавший в Лас-Вегас. В половине шестого вечера этого же дня ей предстояло выйти замуж за Ленарда Рейнера, но она до сих пор не была уверена, что поступает правильно.
До самого утра Клеменси не могла сомкнуть глаз – ей не давали покоя мысли о сделке с Ленардом, о том, удастся ли ей справиться с ролью его супруги в течение целого года. С другой стороны, Клеменси считала, что при всем своем честном отношении к этому человеку ей не следовало играть отведенную ей роль до конца, ибо, когда срок сделки истечет и настанет час разлуки, на сердце ей ляжет камень. Она уже сейчас знала, что в миг расставания с Ленардом не сможет быть настолько хладнокровной и выдержанной, какой он наверняка захочет ее видеть.
Уставившись невидящим взглядом в иллюминатор, Клеменси постаралась рассуждать логично и здраво. Реальная жизнь уже никогда не будет походить на романтические мечты ее детства. Да, она любит Ленарда, но замуж за него выходит фактически с той только целью, чтобы не потерять свой дом. С его же стороны никакой любви к ней нет и в помине, но он, по крайней мере, не оказался жестоким и безжалостным, как она подозревала. Ленард не был врагом отца.
