— Валентина не моя мама, а Янкина, — отвечаю сипло.
Говорить тяжело, горло как будто сдавила невидимая рука. Хочется оторвать эту руку, чтобы разжались невидимые пальцы, и стало хоть немного легче дышать.
Артем приподнимает брови, давая понять, что особой разницы не видит.
— Я вот голову ломаю, все понять не могу. Почему Гордеевы не в курсе, какую тусню вы на их даче устроили? Там же везде камеры!
И что ему ответить? Сказать как есть, лучше сразу утопиться.
— Эти камеры отключаются вместе с сигнализацией, — отвечаю обтекаемо, но ловлю на себе еще более пренебрежительный взгляд.
— Рассказывай кому-то другому. А то я не знаю, как видеонаблюдение работает. Так и скажи, что вы их нарочно отключали.
Низко опускаю голову, прячась за волосами. Сами и отключали, что тут еще скажешь.
— Сколько ты хочешь? — спрашивает Артем, и я не верю своим ушам.
— Что? — смотрю на него изумленно.
— Я спрашиваю, сколько ты хочешь денег за молчание? Ты же для этого ко мне подкатила? Или тебя подослали? Сработано, кстати, почти профессионально, молодец. Я провтыкал.
— Где и что сработало, Артем? — спрашиваю непонимающе. — Ты вообще о чем?
Теперь он разглядывает меня чуть ли не с одобрением.
— Прекрасный сценарий, говорю, Аленка. Спасала кота, случайно влезла в дом. Обессилела и опять же случайно уснула. Сыграно отлично, даже я повелся.
До жути обидно от того, что я в самом деле случайно уснула. Но доказывать что-то этому холодному, чужому мужчине нет никакого желания. Того, «моего» Артема больше нет. Его и не было никогда, одни мечты были и фантазии. Поэтому пожимаю плечами.
— Очень жаль, что повелся.
Он вскидывает голову и согласно кивает.
— Да. Лучше было сразу вызвать полицию.
— Ну так и вызвал бы, — говорю устало, — кто тебе не давал. И сейчас еще не поздно.
А и в самом деле, пусть вызывает. Мне совершенно все равно. Хочется только отмотать обратно, в то утро, когда Янка уговаривала меня поехать с ней «к дяде».
Я бы ни за что с ней не поехала. Ни за какие деньги.
— Думаю, мы с тобой сами договоримся, — продолжает Артем. — Называй цену. Смелее. Только смотри, не продешеви. Что у тебя там? Фотографии? Съемка? Или что-то еще?
До меня, наконец, доходит смысл сказанного, и меня начинает трясти. Как в лихорадке, когда бьет крупная дрожь и руки леденеют.
Подхожу к нему, спотыкаясь на каждом шагу, потому что от застилающих глаза слез ничего не видно. Бью наотмашь по лицу — надеюсь, что не промазала, потому что вместо Артема вижу только большое невыразительное пятно.
— С ума сошла? — он хватает меня за руки, не давая ударить по второй щеке.
— Нет, — облизываю сухие губы, — просто это были не месячные.
От прожигающего взгляда Артема можно запитать приличный такой населенный пункт. Он удерживает меня за запястья, а я упрямо смотрю ему в глаза.
— Почему... — спрашивает он хрипло, — почему ты не сказала?
Облизываю пересохшие губы, буравящие меня темные глаза вспыхивают.
— Не хотела, — говорю полушепотом и все-таки отвожу взгляд, — не хотела, чтобы ты...
— Что? — яростно требует Артем, встряхивая меня за руки, и я со всхлипом выдаю:
— Чтобы ты считал меня малолеткой. Я и про возраст наврала, мне восемнадцать. Потому что влюбилась, — замолкаю, опускаю глаза и добавляю совсем тихо: — Только я не в тебя влюбилась, а в того парня в комбинезоне...
Он со стоном отпускает мои руки и зажимает виски, а я бросаюсь к двери. Дергаю на себя, толкаю — без толку. Заперто.
— Выпусти меня! — поворачиваюсь к нему.
Артем медленно подходит практически вплотную, и я прижимаюсь спиной к стенке.
— Ты действительно не знала, кто я? — спрашивает он с шокированным видом.
— Я и сейчас понятия не имею, — отвечаю, — вижу только, что ты заносчивый индюк. Терпеть таких не могу. Сейчас же открой дверь!
Он качает головой и трет переносицу.
— И ты не снимала тайком фото, чтобы потом выставлять их у себя на странице?
— Нет, — мотаю головой.
Мужчина упирается рукой в дверной откос прямо возле моего лица и насквозь пронизывает взглядом, словно внутри меня написаны ответы, а он пытается их прочесть.
— Зачем тогда поехала на дачу к Гордеевым? Тебя не учили, что чужое брать нельзя?
Не хочу оправдываться, но и чтобы он считал меня нахальной беспринципной хабалкой тоже не хочу. На Артема не смотрю, стараюсь говорить ровно и безлико:
— Яна сказала, что там живет ее дядя. Что она приглядывает за домом, пока дядя с семьей на отдыхе. Попросила помочь убрать. Я не знала, что дом принадлежит чужим людям.
Артем отталкивается от откоса, сует руки в карманы и запрокидывает голову. Некоторое время разглядывает потолок, я молча изучаю стену.
— И что мне теперь, жениться на тебе? — спрашивает он, и я вздрагиваю.
— Еще чего не хватало, — вырывается у меня, он недоуменно поднимает брови.
— Даже так?
— Надеюсь, это была шутка, — покусываю губы, чтобы не разреветься.
— Послушай, Аля, — Артем снова делает шаг навстречу, и я сильнее вжимаюсь в двери, — я конечно перед тобой виноват. Но ты обязана была сказать.
Молчу, сцепив зубы.
— Я не планировал никакого продолжения, — продолжает Артем. — Завтра у меня самолет, я улетаю в Лондон. И я не нуждаюсь в отношениях.
— Тогда зачем тебе было со мной... — спрашиваю полушепотом, но он не дает договорить.
— А почему нет? Если можно приятно провести время просто так, без обязательств? Я и сейчас бы не против... — он наклоняется ниже, теперь наши лица совсем рядом.
Его дыхание учащается, глаза темнеют еще сильнее. Передо мной мелькают кадры нашей с ним ночи, и я зажмуриваюсь, впиваясь ногтями в ладони.
Артем понимающе отодвигается на безопасное расстояние, и я перевожу дух,
— Все, что я сейчас могу тебе предложить — роль временной любовницы, — говорит он с равнодушным видом. — Встречаться со мной, когда мне удобно. Прилетать, когда у меня будет время. Ты согласишься? И да, верность хранить не обещаю.
— Я тоже, — говорю, задыхаясь от обиды и из последних сил сопротивляясь магнетизму, который идет от мужчины, — тоже имела право знать. Я думала, ты там работаешь, что мы с тобой на равных. Если бы я знала, что это твой дом, ни за что бы не стала связываться.
Артем опаляет взглядом, а я обнимаю себя за плечи, закрываясь. Он направляется к стоящему в углу кулеру, набирает в стакан воду и подает мне. Следом достает из кармана небольшую коробочку и раскрывает блистер с таблеткой.
— Вот возьми.
— Что это? — смотрю на коробочку.
— Экстренная контрацепция. Я старался себя контролировать, но было тяжело, честно скажу. Я давно так не улетал. Ты такая... — он снова наклоняется и легко касается щеки тыльной стороной ладони, — такая красивая... и сладкая... Мне и сейчас сложно сдерживаться.
Я вздрагиваю как от удара электрическим током и поспешно отстраняюсь. У Артема тоже такой вид, будто он только что пришел в себя. Он прокашливается и говорит все так же безэмоционально:
— Поэтому я решил, что лучше перестраховаться. Пошли вторые сутки, а производитель гарантирует до трех.
Когда до меня доходит, какую точку отсчета он имеет в виду, густо краснею. Молча хватаю таблетку, глотаю и запиваю водой. Если это какой-то яд, тем лучше. Меньше буду мучиться.
Артем выдвигает ящик стола и достает бумажник. Слезы застилают глаза, но я быстро-быстро моргаю, чтобы они не полились в самый неподходящий момент. Потом, у меня будет полно времени.
— Возьми, — он достает из бумажника деньги, — здесь две тысячи долларов.
— Во столько ты меня оценил? — поднимаю глаза. — Что ж так дешево?
Отталкиваю руку, но он берет мою ладонь и вкладывает в нее деньги.
— Знаю, что мало, но это все, что есть с собой наличкой. Возьми, Аля. И еще мне нужна твоя карта.
— А мне ничего от тебя не нужно, ясно? — замахиваюсь, чтобы бросить деньги ему в лицо, но он быстро перехватывает руку. Реакция отменная, ничего не скажешь.
