Брайан усмехнулся.
– Почему бы и нет?
– Если бы ты хоть один день не менял сценарий! – Лорелей бросила на него насмешливый взгляд. – Всему виной наш компьютерный век. Уверена, ты не стал бы с таким рвением все переиначивать, если бы тебе пришлось постоянно перепечатывать весь текст.
Он снова победоносно улыбнулся.
– Я сменил свою старую электрическую пишущую машинку на компьютер в тот же день, как продал свой первый сценарий.
Лорелей озабоченно покачала головой.
– Мне нелегко сохранять внутреннюю логику поведения героини при всех этих постоянных изменениях.
– Не надо никакой логики. Тебе просто следует выглядеть напряженной и озабоченной, – успокоил ее сценарист. Он чмокнул ее в щеку, стараясь не повредить грим, и ушел, предоставив ей возможность выучить новый текст. К счастью, на переписанных страницах было мало диалогов.
Хотя Лорелей не училась по системе Станиславского, она всегда старалась понять характер своей героини.
– Итак, – заговорила сама с собой Лорелей, подытоживая все, что до сих пор о ней знала, – эта Мэри Бет Уиндом всегда считала себя умной, логически мыслящей женщиной. Хотя она зарабатывает на жизнь тем, что пишет романы, ее мистические сюжеты отличаются неумолимой логикой… Совершается преступление. Неустрашимая героиня-детектив, терпеливо распутывая цепочку улик, доводит расследование до конца. И все – благодаря напряженной работе, дедуктивному методу умозаключения и своему упорству.
Вот такую героиню она, Лорелей, играла до сих пор.
– Если бы все узнали, что я влюбилась в человека из прошлого, если бы заподозрили, что я встречаюсь с этим человеком у его собственной могилы спустя два века после его смерти, меня бы поместили в психиатрическую больницу. Для моей же собственной пользы, конечно…
Наблюдая за ней, слушая, как она говорит от лица своей героини, Майкл понял, что Лорелей даже не осознает того, что уже вся во власти чужих переживаний.
Он был плодом ее воображения, повторяла женщина себе каждую ночь. Он не был реальным. Но, о боги! Ее желание… ее страсть была слишком реальной. И его страсть, кажется, тоже. Каждое утро следы царапин и укусов были доказательством того, что, хотя женщина не выходила из комнаты и никому не открывала дверь, она подвергалась насилию. Страсть и эти следы с каждой ночью становились все заметнее. Удивительно, но ее желание от этого только усиливалось…
– Время, Лорелей! – Раздавшийся голос прервал ее мысли.
Она заморгала, оглянулась и увидела Майкла. Тот стоял, скрестив руки, в нескольких метрах от нее и наблюдал за ней с мрачным интересом.
– Это было захватывающе.
– Что? – Ее сознание раздваивалось. Она не понимала смысла его слов.
– Было захватывающе смотреть, как работает твой мозг. Ты всегда перевоплощаешься в своих героинь?
– Не всегда. Но Брайан молодец. То, что он постоянно переписывает сценарий, доставляет много неудобств, однако он неизменно создает образы, с которыми я могу отождествлять себя. – Она смущенно улыбнулась. – Иногда мне кажется, что мы с ним читаем мысли друг друга.
Лорелей направилась на съемочную площадку. Включились камеры, и она превратилась в Мэри Бет Уиндом. Прониклась мыслями Мэри Бет. Ее надеждами. И страхами.
Съемочная группа, камеры, машина, производящая туман, микрофон над головой – все исчезло из ее сознания.
Сейчас она совсем одна на кладбище. Надгробия, едва различимые в густом клубящемся тумане, возвышались словно безмолвные белые призраки. На ней прозрачное светло-лиловое платье, будто сотканное из той же самой дымки, которая окутывала ее обнаженные руки и икры ног. В дрожащем неясном свете раннего утра ее кожа казалась такой же гладкой и холодной, как мрамор вокруг. Веточка белых цветов приколота на ее груди.
Запах надвигающейся грозы наполнил воздух, пропитанный ароматом камелий, жасмина и магнолий. Женщина споткнулась о вазу с искусственными цветами и опустилась на колени, держась за угол надгробия, торчавшего из влажной и сырой земли.
Когда она коснулась холодного мокрого камня, ей показалось, что она услышала, как кто-то прошептал ее имя… Мэри Бет… Но потом она решила, что это шум листьев над ее головой.
Поднявшись на ноги, женщина пошла дальше. Она кружила между могилами, останавливаясь, когда ей казалось, что она слышит, как за ее спиной тихо похрустывает гравий.
Ее нервы были натянуты, кровь стучала в висках. Она сглотнула и почувствовала металлический привкус страха. И сладкий медовый вкус ожидания.
Она ощущала его присутствие. Он наблюдал за ней. Ждал. Удивительным было то, что вопреки здравому смыслу, вопреки всякой логике она знала: человек, на встречу с которым она сюда пришла, человек, который вторгается в ее сны, знает, как целовать и ласкать ее, был именно тем человеком, о котором она писала сейчас роман.
И вот уже две сотни лет – мертвым.
Наконец она у цели.
– Я пришла, Филипп.
Она провела кончиками пальцев по буквам имени, высеченного на блестящем белом камне. Филипп Виллар Мариньи де Дюбройль. Отчаянный младший сын богатого креольского плантатора, убитый на дуэли. Одни клеветники называли Филиппа пиратом. Другие – дьяволом.
А для нее он был всем.
– Мэри Бет. – Ее имя, произнесенное шепотом, коснулось ее глаз, и задрожавшие веки послушно закрылись. Губы почувствовали вкус виргинского табака и французского бренди. – Ma Belle.[2]
Ее пальцы начали расстегивать на груди перламутровые пуговицы. Она расстегнула их одну за другой, повела плечами, и платье легло на блестящий белый гравий светло-лиловым облаком. Она осталась в девственно-белом кружевном белье, которое мерцало, как лунный свет, и длинных, до бедер, белых чулках с кружевным верхом.
– Я пришла, Филипп, – прошептала она. Она закрыла глаза и протянула руки, молчаливо и страстно призывая его в свои объятия.
Ей не пришлось долго ждать. Когда она почувствовала прикосновение сильных пальцев к своему затылку, она откинула голову назад, открыв белую шею. Волосы светлым водопадом упали ей на спину, губы с готовностью раскрылись.
– Ты здесь, моя дорогая. – Пальцы в черных кожаных перчатках сдавили ее горло. В ужасе открыв глаза, Мэри Бет обнаружила перед собой не темные любящие глаза своего призрачного любовника из сновидений, а глаза дьявола из ночных кошмаров.
Она попыталась закричать, но черные вероломные пальцы преградили путь звуку. Она увидела блеснувший скальпель, почувствовала холод стали на своем ставшем ледяным теле.
Потом все погрузилось в темноту…
Долгая тишина воцарилась на кладбище. Эрик Тейлор наконец прервал ее.
