тоне.
— Это ведь не все новости? — мягко переспросила она, надеясь разжиться подробностями.
Он замялся на несколько секунд, затем всё тем же дежурным приподнятым тоном человека, который привык работать с людьми и быть с ними любезным в любой ситуации, продолжил:
— Его Величество так же посчитал разумным аннулировать наш брак. Патриархия уже выписала соответствующее свидетельство, впрочем, оно является лишь формальностью. Для широкой общественности этого брака и не существовало…
Он говорил и говорил что-то ещё, очень чётко и красиво сформулированное, но Лоя совсем уже не слышала его слов.
Застыв, она пыталась осознать то, что он сейчас сказал, но его слова казались слишком дикими и лишёнными смысла.
— Постойте, — спокойным холодным голосом прервала она его на пассаже про якобы путешествовавшую с ними компаньонку, с которой её завтра познакомят, — но как… как такое возможно? — она попыталась привести разумный аргумент: — Мы же давали клятвы перед Господом, и Таинство не может иметь обратной силы!
Он столь же деловито переключился на эту тему, и принялся любезно объяснять, каким именно образом были нарушены соответствующие каноны, и по каким причинам совершённое над ними венчание не имело силы и являлось даже профанацией Таинства.
— Впрочем, не переживайте, меня заверили, что никакая епитимья нам не грозит, и грех этот отпустят на первой же исповеди! — оптимистично заключил он.
Она смотрела на него в упор и не понимала, что за глупости он говорит.
«Может… — вдруг ёкнуло её сердце от неприятной догадки. — Может, он просто рад отделаться от меня?»
В конце концов, он не планировал на ней жениться, это она свалилась ему на голову со своей просьбой, а он — он просто по благородству и душевной доброте не мог оставить её в беде. Потом эта же доброта вынудила его сближаться с нею и выстраивать тёплые отношения; но он, должно быть, не хотел этого, и внутри себя досадовал на эти обстоятельства. А теперь…
Теперь для него всё сложилось крайне удачно. Сдал досужую принцессу с рук — и никаких тебе проблем!
Лоя машинально выпрямилась и гордо подняла голову. Она чувствовала себя преданной и обманутой; если уж ему до такой степени хотелось от неё избавиться — зачем он врал и изображал заинтересованность в ней?
— Его Величество отдал какие-то распоряжения касательно меня? — холодно уточнила она.
Берт перестал улыбаться и взглянул на неё с тревогой.
— Его Величество ожидает вас завтра для неформальной беседы, — поведал он. — Кажется, он хочет обсудить ситуацию с вами прежде, чем предпринимать какие-то официальные шаги.
«Да-да! — фыркнула про себя Лоя. — Разорвать наш брак — это, конечно, совсем не какие-то официальные шаги, чего тут согласовывать и обсуждать!»
Внешне она, впрочем, осталась совершенно спокойной и отстранённой. Повседневным тоном она высказалась о том, что у неё нет наряда, подходящего для такой аудиенции.
Берт заверил её, что завтра всё раздобудут — конечно, сшить на заказ, как этого требует её статус, уже не успеют, но, во всяком случае, подберут достойный костюм.
Он был весьма любезным — и совершенно чужим.
До Лои, наконец, дошло, с чем связано это ощущение чуждости и фальши: он упорно не смотрел ей в лицо. Это раздражало и вызывало досаду; ей хотелось посмотреть ему в глаза и убедиться… точнее, разубедиться в его равнодушии. Ей не хотелось верить в то, что он действительно рад от неё избавиться; за последние дни она уже привыкла к мысли, что дорога и нужна ему, что он искренне ею восхищается и…
Она отвернулась к окну, опасаясь выдать лицом свои эмоции. Взгляд её прошёлся по кровати — и это лишило её самообладания, потому что после вчерашнего поцелуя ей стало мечтаться, что эта кровать станет их первым супружеским ложем. Засыпая здесь вчера, она думала, что вскоре уже ей не придётся спать одной — с нею рядом будет мужчина, муж, любимый…
От досады и обиды к глазам её подступили слёзы. Ей казалось, она приняла бы известие об аннулировании их брака гораздо спокойнее и проще, если бы он не изображал всё это казавшееся таким искренним восхищение и неравнодушие.
«За что он так со мной?» — горько подумала она. Даже если он и досадовал на этот брак, на то, что она ворвалась в его жизнь со своими проблемами, — зачем было мстить ей так жестоко и изображать то, чего нет?
Лоя имела твёрдое намерение до конца вести себя достойно, и ничем не выдать, как больно ей от его предательства. Однако эта жгучая обида — и этот мучительный вопрос «За что?» — подточили её волю, и ей не удалось сохранить бесстрастие.
— Но зачем… — она всё же повернулась к нему, растерянно опустив безвольные руки, и лихорадочно заговорила: — Зачем, для чего вы всё это изображали? Если вам был так неприятен этот брак, если я вас так раздражала, зачем вам было всё это делать?.. Что я вам сделала настолько дурного, чтобы вы были так жестоки и вздумали насмешничать надо мной, изображая, будто бы я вам дорога?
Ей не были свойственны вспышки такого рода; но она полагала, что терять уже нечего, поэтому лучше позволить себе хоть чуть отвести душу, выразив свою горечь в этих беспомощных и жалких упрёках.
Впервые за разговор он смотрел прямо на неё — и в глазах его она прочитала растерянность, за которой прятались те же горечь и боль, что переполняли сейчас её.
— Я ничего не изображал, Лоя, — открестился от её обвинений он, затем нахмурился и отвернулся, и куда-то в окно продолжил: — Я сожалею, что втравил вас во всё это. Мне стоило ещё там, в Райанци, подумать толком и предложить вам альтернативный план — тот, который теперь собирается реализовать Его Величество. Вместо этого я пошёл на поводу у чувств… — он запнулся, впервые сообразив, что не стал искать альтернатив этому внезапному браку потому, что идея жениться на Лое сразу пришлась ему по душе. — Мне стоило быть более рациональным и помнить и о вашем положении, и о моём статусе.
Она замерла. В том, как и о чём он говорил, она увидела намёк на то, что и ему решение короля причинило боль.
— Тогда я говорила от отчаяния, — она сделала шаг к нему, но он не смотрел на неё. — Вы знаете, тогда вы были моим единственным шансом. — Она задрала подбородок, потому что ей было неловко от того, что он так и смотрел в окно, игнорируя её. — Но я готова повторить и сейчас, и всегда: я не
