Ознакомительная версия.
Пусть «Грязные танцы» и сняли в девяностых, но сиквел Кэша и Люси потянул бы не на один «Оскар».
Она извивалась, терлась об него – бесстыдно, самозабвенно, страстно. Очень страстно.
Желание, разгоравшееся между ними, было ощутимо физически. Ее кожа горела. Когда музыка набрала обороты, когда басы и ударные словно прошли сквозь ее тело, Люси полностью отдалась охватившему ее ощущению, что они – в одежде и стоя – занимаются сексом.
Потому что именно это они и делали.
Непристойные, полные покорности и наглости телодвижения, когда она то цеплялась за него, то сползала к его ногам.
Ее тело зудело от желания раздеться, до того сильного и необычайного, что она едва не остановилась. Но, словно прикованная к Кэшу и к ритму, пульсирующему в ней, она бы не остановилась, даже если бы захотела.
Люси не заметила, когда песня кончилась и началась следующая, – еще ни разу она не была так созвучна другому человеку.
Все, что имело значение, – этот мужчина и этот момент.
Ее не удивило, когда он прикоснулся губами к ее шее, принялся целовать нежную кожу под ухом, невыносимо медленно двигаясь к губам.
Она откинула голову, он накрыл ее губы своими в огненном поцелуе, от которого голова у нее закружилась.
Ее губы раскрылись, подчиняясь малейшему движению Кэша и давая понять, что ему не нужно второе приглашение.
Они слились в страстном, долгом, как вечность, поцелуе. Диком. Отчаянном. Безудержном.
Люси потеряла ощущение места и времени. Все, что осталось, – неистовый жар, словно танцпол был охвачен огнем.
Звук бурных аплодисментов достиг ее сознания словно сквозь туман, и она поняла, что диджей взял микрофон, а они этого и не заметили.
Кэш оторвался от нее, и они ошеломленно уставились друг на друга, тяжело дыша.
Толпа действительно повернулась к сцене, глядя на диджея, но Люси не могла оторвать глаз от Кэша.
Он не был похож на парня, который играет роль.
Он казался таким же пораженным, как и она.
Блин.
– А ты на все готов для камеры, – шутливо произнесла она, стараясь развеять невыносимое напряжение.
Он наклонился и прошептал ей на ухо:
– Если ты это сыграла, милая, я удвою плату за сад.
Ее сердце подпрыгнуло, отзываясь на его голос.
– Тогда за тобой сто тысяч.
– Врешь, – усмехнулся он.
Она тряхнула головой, конец шарфа, которым она повязала голову, скользнул по щеке.
– О’кей. Мы поцеловались – и что? Неудивительно, учитывая музыку, и темноту, и…
– И нас тянет друг к дугу. – Он провел пальцем по ее щеке. – Признать это – не преступление.
Люси стиснула зубы. Ни за что не признаваться Кэшу, не то ей не избежать огромных проблем!
Ей нужно достать пятьдесят тысяч для Ба – и все. Никаких мутных историй, начинающихся как фальшивый любовный роман и подразумевающих при этом более чем настоящий секс.
Секс? Ох ты черт… Вот к чему все идет? Да у нее уже неприятности.
– Давай сосредоточимся на конечной цели, а?
Его рука так и лежала на ее бедре. Интимный жест, соблазняющий ее продолжить начатое, но подальше отсюда и без одежды.
– На том, как далеко мы можем зайти?
Она вздохнула.
– На позитивном пиаре для тебя. На пятидесяти кусках для меня.
Искры в его глазах погасли. Он убрал руку.
– Так для тебя это все – только деньги? Легкие деньги?
– Не так уж легко всю неделю изображать твою подружку, приятель, – произнесла она нарочито легкомысленным тоном.
Почему он так нахмурился и сжал губы?
– Отлично. Тогда пошли поработаем и закончим с этим вечером.
– Неплохо звучит, – ответила она, надеясь немного, что они вернутся к препирательствам.
Ей нравился Кэш беззаботный. В отличие от Кэша сердитого, тем более что она чувствовала, что стала причиной его мрачного настроения.
Спустя полчаса танцев под десяток баллад вместе с остальными парами, воюющими за лучшее место на танцполе, Люси отчаянно возжелала кружку горячего шоколада и теплую постель. Без Кэша, хотя память предательски подсовывала ей воспоминание о страстном поцелуе.
К счастью, он не стремился повторить его, несмотря на камеры и внезапные вспышки фотоаппаратов.
Но всякий раз, когда его рука касалась ее бедра или талии, она вспоминала. Жар. Искушение. Всепоглощающее желание еще одного поцелуя – и больше того.
– Ты в порядке? – Он поднял двумя пальцами ее подбородок, когда стали затихать последние аккорды «Глаза Бэтт Дэвис».
Она кивнула:
– Просто устала.
Скорее, измотана. Как же трудно, оказывается, притворяться… И это только первое мероприятие из списка!
– Пойдем, я провожу тебя на воздух. – Он бережно обнял ее рукой за талию – смертельно опасное сочетание заботы и недавних дразнящих прикосновений.
Да ладно, кому она врет? После номера на танцполе она бы сочла Кэша чертовски привлекательным, даже если бы он пел национальный гимн.
Побег не удался: их отловил один из организаторов, подбежавший к ним с планшетом в руках.
– Вы двое – настоящее золото! – сообщил он, показывая на экран. – Это ведь вы сняты? Больше тысячи голосов за полчаса!
Люси едва не спросила «В смысле – сняты?», но тут же с замиранием сердца увидела яркую, сочную фотографию их с Кэшем поцелуя.
– Оторвались от остальных на милю! – сообщил парень отечески одобрительным тоном. – Так держать, и главный приз за вами!
Когда организатор ушел, Кэш повернулся к Люси, внимательно взглянул в ее лицо и повел к дверям.
– Ты это видел? – прошептала она, смущаясь и злясь, причем злость перевешивала. – Да на эту фотографию просится отметка «восемнадцать плюс».
– Совершенно верно.
Люси уловила искорку веселья в его голосе, посмотрела на Кэша и увидела широкую ухмылку на его лице.
– Ты считаешь, это смешно? – воскликнула она, ненавидя себя за сварливый тон, за то, что более не могла держать себя под контролем.
– Я считаю, что здесь ужасно жарко. – Он коснулся ее нижней губы, повторяя ее контур, и Люси снова ощутила изнывающую тоску по его телу.
Она не могла хотеть Кэша. За ним тянется слава записного сердцееда, а она не собиралась подавать свое сердце на завтрак еще одному парню.
– Люси?
Она нахмурилась, и тогда его палец прочертил путь до ее бровей, чтобы разгладить морщинку между ними.
– Нет ничего плохого в том, что нас влечет друг к другу. Мы взрослые люди. Мы одиноки. – Он одобрительно взглянул на нее. – И ты – горячая штучка. Все это может привести к тому, что у нас случайно может снести крышу.
Единственное, что она вынесла из его слов, – то, что он назвал ее «горячей штучкой». И как бы ей ни хотелось его разубедить, ей это польстило. Она изголодалась по комплиментам, и, поскольку стена льда, которой она окружила свое сердце, чуть подтаяла, она понимала, что вся ее защита может превратиться в ничто.
Ознакомительная версия.
