— Только не нужно говорить, что эти счастливые мгновения больше никогда не повторятся! — хрипло проговорил Алан.
— Да, именно это я и хотела сказать. Спокойной ночи! — И Джулия, развернувшись на каблуках, направилась к двери особняка Уиндема, оставив Алана стоять на тротуаре.
Но, едва переступив порог дома, она остановилась и бессильно прислонилась спиной к дубовой двери. Как же теперь ей объяснить Ламберту, не раскрывая всей правды и не аннулировав их договоренности, что она больше не будет позировать О'Мейлу?
— Неужели мой ужин пришелся вам не по вкусу, мистер Алан? — нахмурилась миссис Дэвис, убирая почти нетронутую тарелку с едой.
— Да нет, ужин превосходен, как обычно, — через силу улыбнулся О'Мейл. — Просто я не голоден.
Он был чертовски зол, чтобы думать о какой-то там пище. Зол на Джулию, на Ламберта Уиндема. А больше всего на себя.
С момента его встречи с Джулией Макколган прошло три долгих, полных разочарований и одиночества дня.
На самом деле раньше он всегда жаждал уединения, чтобы обрести больше спокойствия. Но три дня назад все переменилось. С того самого момента, как только он обнял и начал целовать Джулию и она ответила ему с той же страстью, ему сложно было определить, что же с ним вдруг произошло. Ясно теперь одно, что с уединенностью и одиночеством придется повременить, собственное общество его отныне совершенно не устраивало. Ведь когда он оставался один, все его мысли занимала только Джулия. Что она делает в тот или иной момент? Кто сейчас с ней? Думала ли она о нем на протяжении этих трех дней?
Губы его слегка дернулись, когда с досадой Алан признал, что если чужая невеста и думала о нем, то эти мысли были отнюдь не лестными для него. Ведь он фактически оскорбил ее, переступив ту невидимую черту, которая их разделяла. Бог мой, с досадой корил он себя, как можно было вообще ожидать, что ее отношение может измениться в лучшую сторону? Она же помолвлена с другим! Какую бы ненависть ни разжигало данное обстоятельство в душе Алана, но помолвка была неоспоримым фактом. И если он предпочел забыть об этом, Джулия могла ответить лишь холодным презрением.
В те считанные мгновения, когда он целовал ее, им овладел порыв чистейшего безумия. А теперь он рискует никогда не увидеться с ней больше. Кроме того, Алан уверен, что Джулия наверняка не захочет больше позировать ему.
Хотя тот факт, что Ламберт Уиндем до сих пор не появился на пороге его дома, требуя объяснений, говорил о том, что Джулия вряд ли призналась ему в том, что Алан поцеловал ее… Так как же тогда она собирается объяснить жениху свое нежелание находиться в одной комнате с О'Мейлом при сеансе позирования? Дьявол, надо срочно что-то предпринять!..
После короткого стука в комнату почти влетела миссис Дэвис.
— Мистер О'Мейл, к вам мисс Макколган, — необычайно бодро доложила она.
Мисс Макколган?.. Джулия! — Алан, глядя на экономку, молча возликовал, Миссис Дэвис бросила на него лукавый взгляд.
— Так мне просить ее войти? — спросила она.
— Да! То есть, нет! О, дьявол… — пробормотал он, пригладив волосы и, проведя рукой по подбородку, на котором красовалась двухдневная щетина. Беглый взгляд в зеркало позволил ему с ужасом осознать, что одежда на нем вчерашняя, — голубые джинсы и черная сорочка изрядно помяты. Он понял, что выглядит отвратительно, и отвернулся от зеркала. Сейчас, когда внизу ждала Джулия, уже не осталось времени, чтобы сбегать наверх, принять душ, побриться и переодеться.
— Ладно, пожалуйста, пригласите ее, — уныло согласился О'Мейл, чувствуя, что в голове царит полный хаос. — Она приехала одна? — нахмурился он при мысли о Ламберте Уиндеме.
— Абсолютно одна, — холодно ответила сама Джулия, когда показалась в проеме двери за спиной миссис Дэвис.
Вид у нее сегодня был поистине фантастический!
Если Алан, по собственному мнению, выглядел довольно неряшливо, то Джулия просто сверкала красотой. Ее облегало блестящее платье того же теплого медового оттенка, что и длинные золотистые волосы, спадающие на плечи. Глаза светились голубизной, губы были накрашены возбуждающей ярко-красной помадой, а аккуратные, совершенной формы ногти покрыты лаком того же цвета. На ногах гостьи красовались изящные золотистые босоножки на шпильке.
— Благодарю вас, миссис Дэвис, — хрипло сказал О'Мейл.
— Может быть, вам что-нибудь предложить? Кофе? Чай? — спросила экономка.
— Очень любезно с вашей стороны, — широко улыбнулась Джулия. — Но я пробуду совсем недолго. Спасибо. Я просто проезжала мимо и решила заглянуть на минутку.
Алан был уверен, что последнюю фразу она произнесла специально для него. Ведь от нее никто не требовал каких-либо подробностей. Джулия нагрянула к нему совершенно неожиданно, и Алан отнюдь не тешил себя наивными иллюзиями о том, что она нарядилась так специально, чтобы нанести ему визит.
— Что же привело тебя сюда? — почти потребовал он ответа, как только экономка оставила их.
Джулия холодно смерила его взглядом.
— Ты самый грубый мужчина из тех, кого мне довелось повстречать, — спокойно сказала она.
Он насмешливо поднял брови.
— По крайней мере, я в этом последователен.
— Верно, — согласилась она и объяснила: — Я зашла потому, что Ламберт намерен позвонить тебе сегодня и попросить, чтобы ты ускорил работу над моим портретом. Так вот, я хочу, чтобы ты отказался.
Алан поднял брови в насмешливом удивлении.
— А почему я должен отказываться? — спросил он.
— Уверена, что мне не нужно объяснять причину, — ответила Джулия, продолжая сверлить его немигающим взглядом.
Нет уж, после той пытки, которой он подвергся, О'Мейл никак не мог дать ей возможность улизнуть столь простым способом. Кроме того, его невероятно раздражало равнодушие, написанное на ее лице.
— Ты, вероятно, намекаешь на наш с тобой поцелуй в тот вечер? — не унимался он.
Щеки Джулии залил румянец.
— Помимо грубого нрава, Алан, у тебя еще и весьма избирательная память, — возмутилась она. — Это ты поцеловал меня!
— Ну, это было только в самом начале, — несколько скучным голосом проговорил он. — Если быть точным, ты достаточно страстно ответила мне.
Джулия сердито поджата губы.
— Ты далеко не джентльмен!
Нет, он-то как раз самый настоящий джентльмен, поскольку, если бы в данную минуту следовал своим отнюдь не джентльменским инстинктам, то бросился бы и начат целовать Джулию снова!
Его губы насмешливо искривились.
— Ну, а мистер Уиндем, конечно, джентльмен!
