— Ты так и будешь стоять? — спросил Джеймс. — Или ты приехала только для того, чтобы посмотреть, цел ли дом? Собираешься его продать? Я знаю человека, который с удовольствием его купит, если тебе интересно…
Клео покачала головой:
— Нет-нет, я повременю с продажей. Много за него все равно не выручишь, да и не за этим я приехала.
Джеймс внутренне напрягся.
— Тогда что ты тут делаешь?
Она как-то странно посмотрела на него, будто не могла решить: обидеться ли на его слова или принять их как должное. Секунду подумав, она выбрала второй вариант. В конце концов, именно на такую реакцию здешнего населения она и рассчитывала, когда ехала сюда. Вряд ли кто-то из них мог предположить, что Клео вернется в отчий дом. Тех, кто сбегал в мегаполисы в поисках лучшей доли, в городке считали перебежчиками и никогда уже не относились к ним, как к «своим». В глазах местных жителей Клео была предательницей. Правда, она считала, что в них всего лишь говорит зависть. Не всем хватало решимости вырваться из этого затхлого болота.
— Я поживу здесь некоторое время, — произнесла Клео, доставая из сумочки ключи от дома. — Пару недель или чуть больше.
— Вот как? — Джеймс сдержал удивление, хотя это далось ему с трудом.
— У меня отпуск, — пустилась в объяснения Клео. — Курорты мне давно надоели. Захотелось оказаться там, где время течет в три раза медленнее, чем во всех остальных городах. Вот я и решила ненадолго вернуться на родину.
— Понимаю. — Джеймс не стал ни о чем расспрашивать Клео, рассудив, что ему еще представится возможность узнать истинные причины ее приезда.
Он подошел к калитке, просунул руку между деревянными дощечками, из которых был сколочен весь забор (правда, десять лет назад они еще не были такими трухлявыми), и снял простой железный крючок с петли. Калитка отворилась, издав жалобный скрип. Клео взглянула на поросшую травой дорожку и шагнула вперед.
— Крыльцо, наверное, прогнило, — сказал Джеймс, следуя за ней. — Не сломай каблук. Твои сапожки, наверное, стоят не меньше двухсот долларов. «Маноло Бланик», я не ошибаюсь?
Клео вскинула брови.
— Ты разбираешься в женской моде? Это интересно… Мне казалось, что ты был стопроцентным натуралом, Джеймс.
— Я не гей, — рассмеялся он. — А в моде разбираюсь потому, что моя сестра в восторге от «Маноло Бланик». Весь дом завален каталогами, которые она тащит из обувных магазинов, когда ездит в соседний город за покупками.
— Твоя сестра… Сара, верно? — спросила Клео. — Помню, я с ней не ладила.
— Да, она тебя терпеть не могла, — с усмешкой сказал Джеймс, забирая у Клео ключ, чтобы открыть дверь. — И у нее была на это веская причина.
— Какая же?
Джеймс покосился на Клео и вставил ключ в замочную скважину.
— Я ведь бегал за тобой как собачонка целых полтора года. А ты бегала от меня. Сара считала, что мы не пара.
— Верно… — Клео смутилась и замолчала.
Ее отношения с Джеймсом были сложными. Первая сильная любовь, юношеские страдания, поцелуи украдкой… Джеймс действительно не давал ей проходу. Поначалу она отвечала ему взаимностью, но очень быстро сообразила, что эти чувства ни к чему не приведут, а только помешают ей исполнить задуманное. Клео мечтала уехать, а Джеймс даже помыслить не мог о том, чтобы покинуть родной город. У них были разные цели. Клео стремилась к вершинам, Джеймса же устраивало то, что есть. И она отказалась от него. Хотя он еще долго, до самого ее отъезда, донимал ее признаниями в любви. Клео было ужасно жаль его, но она должна была двигаться дальше.
Клео быстро забыла его, стоило ей только попасть в Нью-Йорк с его бешеным образом жизни и соблазнами. А вот как быстро выкинул ее из головы Джеймс, она не знала. Задумавшись об этом, Клео снова ощутила угрызения совести, которые в последнее время стали для нее чем-то привычным.
И это я-то считала себя идеальной женщиной, которой нечего стыдится? — подумала Клео. Да ведь я, если подумать, только и делала, что использовала мужчин. А потом еще удивлялась, почему все мои отношения окончились крахом. Судьба мстила мне за тех, кого я обидела.
Она взглянула на него из-под опущенных ресниц, не желая выдавать свои мысли, которые легко можно было прочесть по глазам. Однако Джеймс был занят тем, что пытался повернуть ключ в проржавевшей замочной скважине. В конце концов он вытер пот со лба, отошел на пару шагов назад и изо всех сил ударил дверь ногой. Она распахнулась, будто и не была заперта. Клео охнула от удивления и широко раскрыла глаза.
— Что ты делаешь? Неужели не было другого решения проблемы? Я ведь собиралась заночевать здесь.
— И что может тебе помешать? — недоуменно спросил Джеймс и вошел внутрь.
— Но ведь дверь больше не запирается! — крикнула Клео.
— Это тебе не Нью-Йорк, — услышала она его голос, доносящийся из глубины дома. — Здешние жители вообще не запирают дверей. Нам прятаться не от кого.
Клео громко фыркнула. Пусть другие верят в то, что воры и убийцы обитают исключительно в мегаполисах, а она рисковать не станет. Придется поехать в гостиницу, пока в дверь не врежут новый замок.
Приняв это решение, Клео шагнула в дом и очутилась в маленькой прихожей. Она там постояла немного, пока глаза не привыкли к полумраку, и только потом огляделась. Клео знала здесь каждую царапину на обоях, помнила все скрипучие половицы. В этом доме прошло ее детство и отрочество. Здесь она была по-настоящему счастлива.
Проведя рукой по пыльной поверхности шкафчика для обуви, Клео медленно пересекла прихожую и заглянула в просторную комнату, которая служила и гостиной и столовой.
Мебель была затянута в холщовые чехлы, шкафы завешаны полиэтиленом, через мутные стекла окон виден кусочек сада — это был ее дом, заброшенный и покинутый всеми.
— Лестница наверх еще крепкая, — сказал Джеймс, появившийся позади Клео. — А в одной из спален на втором этаже вполне можно жить — в ней меньше всего пыли, и мебель там добротная. Твои вещи в машине. Я отнесу их наверх.
— Я не могу здесь остаться. — Клео резко развернулась. — Я умру от страха ночью, помня о том, что в дом может войти кто угодно. Да и дышать пылью тоже не хочется.
— Если ты собиралась отправиться в гостиницу, то вынужден тебя огорчить: ее больше не существует.
— Как?!
— Приезжих стало так мало, что гостиница оказалась никому не нужна. Прибыли от нее никакой — только убытки.
— Но ведь приезжают же сюда люди. Где они останавливаются?
— Как правило, у кого-нибудь из местных. — Джеймс на секунду плотно сжал губы, словно принимал какое-то важное решение, а потом нехотя произнес: — Ты можешь переночевать в моем доме. А завтра утром примешься за уборку и приведешь в порядок свое жилище.
