ощущать, как лед сковывает ее сердце.
— Прости. Я, наверное, все еще живу в мире грез, если считаю, что браки должны быть основаны на взаимном уважении, а не ненависти! Я больше тебя не побеспокою. Пусть твои люди согласуются с моими людьми и… — Ее голос внезапно дрогнул. «Мои люди. У меня никого нет…»
На мгновение Ханна зажмурила глаза.
— Мне нужен час.
Она открыла глаза и заметила, что Камель смотрел прямо на нее.
— Я мог бы кое-что перенести, но думаю, тебе бы хотелось пораньше оказаться в Брент-Холл.
— Брент! — Она неуверенно улыбнулась. — Ты отвезешь меня домой?
— Здесь твой дом.
— Это место никогда не станет для меня домом.
— Это, та belle, зависит от тебя. Твой отец хотел устроить вечеринку в честь нашей свадьбы и пригласить твоих друзей. Я думаю, это будет проявлением вежливости с нашей стороны, если мы будем присутствовать на этом мероприятии. Я прикажу принести завтрак в твою комнату.
Сжав зубы оттого, что ее, очевидно, просили откланяться, Ханна покинула комнату с высоко поднятой головой, не желая терять своего достоинства.
Когда их самолет приземлился на частной площадке, ее отец уже ожидал их, и Ханна была безумно рада тому, что он выглядел гораздо лучше, чем когда она видела его в последний раз, теперь он больше походил на себя прежнего. По дороге в Брент-Холл в лимузине она сидела между двумя мужчинами, и с каждой минутой ей становилось все сложнее разыгрывать перед своим отцом этот фарс, непрекращающаяся головная боль переходила в сильную мигрень.
— Я хотела бы пойти в свою комнату, если здесь, конечно же, не нужна моя помощь. — Подготовка к вечеру шла полным ходом.
— Нет, пойди отдохни. Это как раз то, что тебе нужно. Здесь все под контролем. Я нанял новую организаторскую фирму, и, кажется, они неплохо справляются. К тому же у меня есть пара бизнес-идей, которые я бы хотел обсудить с твоим мужем. — Отец посмотрел на Камеля, затем пошутил: — Какой смысл иметь в семье финансового гения, если ты не пользуешься его советами, не так ли? Я уверен, он даже за тебя благодарственные письма пишет.
Ханна засмеялась, и отец добродушно подмигнул ей.
— Семейная шутка.
Но Камель заметил, как Ханна поморщилась от боли, перед тем как улыбнуться.
— Я знаю, что у Ханны дислексия. Это и есть ваша семейная шутка?
— Она вам рассказала?
— Да. Но даже если бы я ничего не знал, я бы заметил, как некомфортно она себя чувствует из-за семейной шутки.
— Просто некоторые ее ошибки были настолько… — Его неуверенные объяснения остановились, когда он заметил суровое выражение лица своего зятя. — У Ханны очень хорошее чувство юмора.
— А у меня нет.
Вместо того чтобы направиться в свою комнату, Ханна зашла на кухню. Но когда увидела, что там вовсю кипела работа, она решила навестить Сару в ее комнате.
Шеф-повар поместья была безумно рада ее видеть. Как и собачка Олив, которая сидела за перегородкой вместе со своими маленькими щенятами. Они мило виляли хвостиками и облизывали руки Ханны.
Без всяких слов Сара достала несколько таблеток болеутоляющего, приготовила кофе с пирожными.
— А теперь расскажи мне обо всем.
И Ханна рассказала, по крайней мере, то, что ей разрешалось рассказывать. Через полчаса она поднялась, чтобы уйти.
— Куда ты идешь? — спросила Сара.
— В свою комнату. Мне нужно подготовиться. — Ханна поморщилась.
— Ты не туда идешь, Ханна, — засмеялась Сара. — Ты больше не можешь ночевать в своей старой комнате. Ты ведь теперь замужняя женщина.
— О господи, я совсем забыла!
— Но конечно же, если ты привыкла к дворцам…
— Я к ним не привыкла. Я ненавижу там жить, и я ненавижу его.
— Я знала, что что-то не так, — сказала Сара, насыпая сахар в чай для Ханны. — Я и не знаю, что тебе сказать, Ханна. Правда, не знаю.
— А что тут можно сказать. Прости, что свалила это все на тебя.
— Господи, девочка моя, для этого я и есть. Ты ведь знаешь, что я всегда считала тебя своей второй дочкой.
— И как же я хотела бы, чтобы так оно и было, — с чувством заявила Ханна, завидуя Еве, что у нее такая мать. — Отец думает, что я довольна этим положением. Ты ведь ему ничего не скажешь, правда? Я беспокоюсь, что стресс… — И ей не нужно было договаривать.
После того как она добилась от Сары обещания, что та ничего не расскажет, Ханна направилась в спальню для гостей. Там она поняла, что женщина не преувеличивала, когда говорила о преображении этой комнаты. Она прошлась по роскошно обставленной спальне. Одну сторону комнаты занимала огромная кровать с шелковым палантином. Ханна поспешила отвести от нее глаза, но в мыслях успели появиться чувственные образы.
За ней расположились две двери. Когда она открыла первую, то обнаружила ванную комнату. Ханна нажала какую-то кнопку на замысловатой панели управления, похожей на пульт на космической станции, и комнату тут же наполнили звуки океана. Не найдя нужной кнопки, чтобы выключить систему, Ханна просто закрыла дверь в комнату и направилась к другой двери. Как только она открылась, свет внутри комнаты автоматически включился, освещая пространство размером с ее прежнюю квартиру, оборудованное вешалками, полками и зеркалами. Гардеробная не была совершенно заполнена, но она не была и пустой.
Одежда и обувь, аккуратно сложенные и расставленные, принадлежали ей. Туфли, сумки, нижнее белье на любой случай, среди всех этих вещей был и очевидный выбор на сегодняшний вечер, когда все внимание будет приковано к ней.
Ханна, решив отбросить мысли о предстоящем мероприятии, поднесла к лицу шелковую рубашку. Внезапно в глазах у нее защипали слезы, она часто заморгала, чтобы успокоиться. После всех этих чудовищных дней она и не думала, что есть что-то, способное ее шокировать снова. Но когда она открыла бархатный футляр, лежащий на туалетном столике, и заметила ту красоту, которая лежала на шелковой подкладке, она поняла, что ошибалась.
Камель посмотрел на закрытую дверь, потом снова на свои наручные часы. Ровно в семь часов, как было уговорено, раскрылась дверь, и она вошла в спальню. Камель с трудом сдержал свой восхищенный вздох. Он видел ее изнуренной и уставшей, и тогда она все равно была прекрасна. Теперь же она выглядела просто невероятно восхитительно. Шелковое платье, которое было на ней надето, обнажало одно плечо. Узкий лиф платья подчеркивал ее высокую грудь и тонкую талию, материя обтягивала ее стройные бедра до колена, откуда широким шлейфом ниспадала на пол.
