Ознакомительная версия.
Когда час спустя кто-то постучал в дверь, она подавила зевок, завязала пояс халата и открыла. За дверью стояла одна из горничных с великолепным букетом цветов в хрустальной вазе.
– Это мне? – изумленно спросила Топси, вынимая из букета карточку, пока горничная выбирала для вазы место на столе у окна. В карточке было одно слово: «Данте».
Топси удивленно нахмурилась, полная подозрений. Почему он прислал цветы? Что это за игра? В это время года сады замка полны цветов, и нарвать их нетрудно, никто бы не заметил.
Размышляя, она невольно склонилась к букету, вдыхая пьянящий аромат роз, но рывком выпрямилась, потому что в дверь снова постучали.
Это был Данте, который наверняка всегда пользовался любой возможностью, любой слабостью. Настоящий хищник. Топси настороженно встретила взгляд его изумрудных глаз; щеки у нее вспыхнули, во рту пересохло.
– Можно войти? – вкрадчивым тоном поинтересовался он, идеально сдержанный, только едва заметная улыбка смягчала твердые и красивые черты смуглого лица.
Однако, несмотря на внешнюю собранность, Данте все еще приходил в себя от осознания того, что сегодня позволил своему темпераменту взять верх – и до сих пор не мог себе объяснить почему. Не следовало требовать у Топси ответа по поводу того, что рассказал ему Джером. Нужно было оставить это при себе и использовать с умом, ведь ему невыгодно делать ее своим врагом.
Заговорив об этом и не подумав о последствиях, он не только развязал между ними вражду, но и заставил ее придумать глупое оправдание своей работы в эскорт-агентстве. Она действительно ожидает, что Данте поверит в историю об обмене одного вечера работы на информацию? Это просто игра в невинную жертву, но Данте готов подыграть, чтобы увидеть, к чему это приведет.
Топси прикинула, что опаснее – пригласить Данте к себе в спальню или рисковать, что кто-то увидит, как они спорят в коридоре, когда она одета в ночную рубашку, и в итоге неохотно отступила, впуская его.
– Мне жаль, что с твоей машиной так получилось, – сказала она. «Лучше поздно, чем никогда».
Данте вздохнул:
– Я действительно заставил тебя вести, хотя ты не хотела и была не в настроении.
– Ты назвал меня шлюхой, – прямолинейно напомнила Топси. – Это совершенно неприемлемо.
– Твоя работа в эскорт-агентстве неприемлема для многих людей. Не только у меня есть предрассудки, – уверенно заметил Данте, глядя на то, как тонкий шелк ночной рубашки облегает ее пышные груди и роскошный изгиб бедер. И твердо сжал зубы, пытаясь подавить растущее возбуждение. – Но ты права – это не обязательно делает тебя шлюхой, и я не должен был так тебя называть.
– Я делала это один вечер и не по своей воле! – вспыхнула Топси. – Это не повод думать обо мне иначе!
Данте был первым, кто узнал об этом, и его реакция оказалась хуже, чем Топси ожидала. Теперь она беспокоилась о том, что скажут ее сестры – наверняка придут в ярость, тем более что они предупреждали ее о матери. Но только Одетта могла рассказать Топси, кто на самом деле ее отец; уязвленная новостью о том, что тот, кого она считала отцом, им не является, Топси была готова практически на все.
– Но может, ты именно такая, моя драгоценная, – выдохнул Данте мягко, глядя на нее с обжигающей силой эмоций во взгляде.
– Я всегда предпочитаю видеть в людях лучшее, – заявила Топси; ее дыхание сбивалось, кожу покалывало.
– Ни к чему хорошему это не ведет.
– Я не хочу смотреть так на мир! – отчаянно возразила Топси.
Упрямые губы Данте изогнулись в сардонической усмешке.
– Если хочешь защитить себя, придется, – сухо сказал он.
От взгляда на его красивые черты Топси охватила такая сильная волна желания, что голова закружилась. Данте был великолепен – и настолько не похож на нее, что она не могла понять пугающую силу своего влечения.
– Ты не должен здесь находиться в столь поздний час, – резко сказала она, осознав, как опасно находиться с ним наедине, в спальне, и инстинктивно пытаясь защититься. – Что подумают слуги?
Его великолепно очерченный рот сложился в неожиданно мальчишескую улыбку.
– Не важно, моя красавица. Мне наплевать на мнение других.
– Я не красавица, – сухо прокомментировала она. – Но конечно, ты настоящий итальянец, и твои комплименты полностью соответствуют стереотипам.
– Я действительно считаю тебя красивой, и ничего стереотипного во мне нет. – Данте приложил ладонь к ее щеке, запрокинул ее лицо, чтобы лучше разглядеть глаза цвета теплого меда и пухлые розовые губы, снившиеся ему по ночам.
Сердце Топси забилось быстрее, ее охватило предвкушение, которое умел вызывать только Данте.
– Уходи, – хрипло попросила она.
Но вместо этого Данте притянул ее к себе:
– Я хочу тебя.
Топси всеми силами боролась с желанием ответить ему взаимностью.
– Отпусти меня, – упрямо повторила она.
– Не бойся, я не кусаюсь, – поддразнил ее Данте, зарывшись лицом в спутанных шелковых темных прядях у нее между плечом и шеей, поцелуями выкладывая дорожку вверх по стройной шее, заставляя ее извиваться и ахать. – Dio mio! Как я тебя хочу!
Топси обвила руками его широкие плечи, чтобы не упасть.
– Хочешь только потому, что я отказываю. Если бы я согласилась, ты потерял бы всякий интерес.
Пораженный укоризной в ее голосе, Данте медленно уложил ее на кровать.
– Я не подросток, которому нужно брать количеством. И одной ночи мне всегда мало.
– Ты не в моем вкусе, – неуверенно сказала Топси, обвиняюще глядя на него.
Опираясь одним коленом на кровать, Данте склонился и провел ладонью по пышной груди, убирая пальцы только для того, чтобы умело погладить твердую горошину соска сквозь тонкий слой шелка.
– Твое тело с этим не согласно. А костюм, который тебе так не нравится… – лениво протянул Данте. – Знаешь, его можно снять.
Ее взгляд смягчился от дразнящих ноток в его голосе, внимание приковала его обворожительная улыбка.
– Это не игра, Данте.
– Правда? – Он иронично выгнул бровь. – Что еще может быть между нами?
В тот же момент чары его харизмы развеялись; его слова противоречили всем его мыслям и чувствам, и шок от осознания этого дал ей силы для самозащиты. Резким движением она отодвинулась и встала по другую сторону кровати, скрестив руки на груди.
– Я не играю в такие игры, Данте. Уходи, пожалуйста.
Данте смотрел на нее, на упрямо вскинутый подбородок, на упорство, светящееся в темных глазах, и подумал, что, возможно, именно эта сила характера, это сопротивление делает ее такой привлекательной. Женщины редко ему отказывали. Теперь, холодно оценив ситуацию, он решил: пусть он не смог затащить ее в постель, все равно весы склонились в его сторону.
Ознакомительная версия.
