— Более или менее, — икнув кивнула Джекки. — Но меня это бесит, Бадди. Ненавижу, что мной пытается помыкать какой-то фиг, с которым я едва знакома. Ненавижу, что он велит мне ехать в какую-то гостиницу из-за своих дурацких заморочек. Ненавижу, что он заставил меня надеть то платье.
— Так не надевай, — отхлебнув из серебряной фляги, ответил Бадди.
Это решение проблемы показалось Джекки таким удивительно простым, что оставалось неясно, как это она сама до него не додумалась.
— Клевая мысль! — с восхищением посмотрела она на Бадди. — Только что мне надеть вместо него? Шмоток-то у меня немного. Так, брюки да футболки. Ну еще парочка костюмов для выступлений в «Слепой сове».
— А они нарядные? — полюбопытствовал Бадди.
— Еще какие! — с гордостью воскликнула Джекки и, допив остатки «гролша», вскочила с чемодана и распахнула его. — Сейчас увидишь!
Увидев костюмы, Бадди немедленно потребовал, чтобы Джекки их примерила. Он кричал так громко, что в стенку начали стучаться соседи. На спящего Боба это, однако, не подействовало — он перевернулся на другой бок и захрапел еще сильнее.
— Примерю! — объявила Джекки, потрясая перед Бадди костюмами. — Пока ты сгоняешь за «гролшем».
— Не вопрос, — кивнул Бадди и, не удержавшись на крышке второго чемодана, с грохотом свалился на пол.
Джекки хохотала как одержимая. Страх перед завтрашним днем как рукой сняло. Джекки Льюис уже не чувствовала себя маленькой забитой девочкой, которая окажется в толпе людей, подобных Мартину Ламберту. Она как всегда будет Королевой. Королевой Совиных Подворотен.
— Джек, детка, какого черта мы тут с тобой делаем?!
— Мне тоже очень хотелось бы это знать, черт возьми!
Джекки опознала голоса, хотя головная боль активно препятствовала возможности о чем-либо думать.
С трудом разлепив глаза, она не без удивления обнаружила себя лежащей на полу в обнимку с одним из чемоданов. Рядом с другим сидел порядочно помятый Бадди. В его руках была та самая бездонная фляжка, из которой он постоянно что-то хлебал.
Над Бадди угрюмой скалой возвышался Боб, который не мог взять в толк, что здесь произошло и почему его племянница до сих пор торчит дома, вместо того чтобы наслаждаться утренним душем в дорогом гостиничном номере.
— Вот же черт, Бадди, — пробормотала Джекки, принимая сидячее положение. — Сегодня я, кажется, выхожу замуж.
— Вот-вот, — мрачно кивнул Боб. — Самое время об этом вспомнить. Звонил твой жених, и его очень обеспокоило то, почему тебя до сих пор нет в гостинице. Я уж не стал огорчать Марти и сообщать ему, что ты валяешься на полу вместе с его лучшим другом, а вокруг вас разбросаны пустые бутылки из-под «гролша».
— На твоем месте, Ловкач, я бы не очень усердствовала с моралью, — заявила Джекки. — Из-за чьего пьянства я весь вчерашний вечер горбатилась с этим барахлом? — кивнула она на чемоданы. — А потом, между прочим к тебе, заглянул Бадди, и мы… — Она со вздохом покосилась на пустые бутылки.
— Вижу, что вы тут не скучали, — хмыкнул Боб. — По-моему, самое время приводить себя в порядок, детка. Уже двенадцатый час.
— Вот дерьмо! — Джекки попыталась подняться, но голову пронзила яркая вспышка боли. — Я даже пошевелиться не могу.
— Хочешь, сбегаю за «гролшем», — галантно предложил Бадди. — Клин клином вышибают.
— Ты спятил, Бадди?! — возмущенно покосился на приятеля Боб. — Она еще не отошла от вчерашнего. Ты что, хочешь споить девочку?
— Нет, всего лишь пытаюсь спасти ее от неминуемой смерти во время свадебной церемонии.
Джекки сделала над собой усилие и поднялась с пола. Голова трещала неумолимо, и, казалось, боль становилась только сильнее.
— Вы тут спорьте, а я попытаюсь принять душ, — прошептала она и пошатываясь направилась в ванную.
Из зеркала на нее глядело жутковатое создание, в котором Джекки не сразу признала себя.
Приняв душ, она поняла, что действительно умрет, но гораздо раньше, чем начнется свадебная церемония. Либо ее убьет головная боль, либо с ней расправится Мартин, который не сможет выдержать такого пренебрежения правилами приличия.
Решив, что первый вариант кончины пугает ее куда больше, чем второй, Джекки решила подстраховаться: она выпила таблетку от головной боли, которую сунул ей Боб, а потом принялась за «гролш», оставленный в холодильнике предусмотрительным Бадди.
Что из этих чудодейственных средств в итоге подействовало, она не знала, но уже через час мир снова заиграл яркими красками и, даже несмотря на то, что до нее дозвонился разъяренный Мартин, Джекки не чувствовала ни малейших угрызений совести.
Натянув вместо свадебного платья, одиноко висевшего на вешалке в шкафу, сверкающий серебристыми чешуйками костюм для выступлений в «Слепой сове», Джекки взглянула в зеркало.
— Красотка! — ухмыльнулся Бадди. — Когда она вчера его примерила, я сказал, что лучшего свадебного наряда и не придумаешь.
— Вы оба спятили. Определенно спятили, — пробормотал Боб, растерянно разглядывая племянницу. — Ты соображаешь, что делаешь, Джекки?! Ведь там может быть пресса, фотографы. Звезды, разряженные в пух и прах. А ты — в этом?!
— Да мне плевать, — повернулась к дядюшке Джекки, на лице которой сияла ослепительная улыбка. — Мартин хотел сделать все по правилам и сделал. Я тоже сделаю все по правилам. Только по своим.
— Молодчина, Джекки! — выкрикнул Бадди и, открутив крышку с фляги, провозгласил: — Выпьем за самую сногсшибательную невесту! За Королеву!
— За Королеву! — подхватила Джекки, уже не слышавшая уговоров Боба, который собрался красоваться на ее свадьбе во фраке, взятом напрокат.
Ох, не зря Мартина Ламберта терзали тревожные предчувствия. Ох, не зря он волновался, как бы Джекки Льюис не выкинула что-нибудь эдакое! Но если бы Мартину сказали, что все будет именно так, то он рассмеялся бы в лицо идиоту, который посмел предположить подобное.
Во-первых, Джекки наотрез отказалась ехать в гостиницу и заявила, что если белоснежный лимузин не подкатит к окнам ее дома в Совиных Подворотнях, то ни о какой свадьбе не может быть и речи. Мартин, уже неплохо знавший упрямый характер своей «невесты», счел за благо уступить и уповал лишь на то, что это последний сюрприз на сегодняшний день.
Во-вторых — и тут последняя надежда Мартина на то, что свадьба пройдет без эксцессов, разбилась в пух и прах, — его «нареченная» вышла из лимузина в таком ослепительно безвкусном наряде, что у Мартина дух захватило: ничего более ужасного он не видывал с тех самых пор, когда его бабушка, вспомнив о временах хиппи, вырядилась на Хеллоуин в рваные джинсы и увешала себя украшениями из бисера.
