Оуэн возразил:
– Обладание деньгами не делает человека слепым к нуждам других. Люди заслуживают, чтобы с ними обращались уважительно независимо от их статуса.
– Это предостережение?
– Пожалуй. Обращайтесь с людьми справедливо, и они горы для вас свернут. А нет – сбегут при первой возможности.
– Даже если мы предложим им работу?
– У нас в округе никто не голодает по причине отсутствия работы.
– Значит, вы не уволите девушку за непокорность?
– У меня нет такой возможности.
– Кто она?
Оуэн насторожился.
– А что такое?
– Есть в ней что-то... В ее манерах... Она меня заинтриговала.
– Это моя гостья, любезно согласившаяся помочь сегодня вечером. И она... занята.
– Вами?
Ни в коем случае. Но если этого человека не остановить сразу, тот будет настойчиво добиваться цели.
– Да, – отрезал Оуэн.
– Больше ты никогда не позволишь кому-либо считать тебя моей работницей. С моей стороны глупостью было согласиться.
– Я сама решилась, ты ни при чем.
– Даже не пытайся меня уверить, что тебе это понравилось, Делфайн.
– Я и не пытаюсь.
– Вот видишь.
Она не могла не улыбнуться.
– Это было полезно... с точки зрения образования.
– Изучение языков полезно с точки зрения образования. А поведение Бакстера, так же как и мое, отвратительно.
Теперь она нахмурилась.
– Ты же ничего не делал!
– Вот именно.
– Я все равно не позволила бы тебе испортить прием. Кроме того... ты же не хочешь вырвать кусок изо рта у местных жителей лишь потому, что мне пришлось пережить несколько неприятных мгновений?
– Ты вообще не должна переживать неприятные мгновения. Я оговаривал это с Андреасом.
– Может быть, но мне ли не знать, что такое долг? Если твоему народу нужно, чтобы ты прикусил язык, молчи.
Легкая улыбка сделала обычно строгое лицо Оуэна настолько привлекательным, что Делфайн поперхнулась. Колени у нее задрожали.
– Нечего смеяться, – надменно приказала она. – И, кстати, над чем это ты смеешься?
– Над тобой.
– Что со мной такое?
– Ты старательно изображаешь обычную девушку, с этими своими дешевыми браслетами и упорным стремлением чистить раковины, но вое равно остаешься принцессой. Это у тебя в крови.
– Мне нравятся мои браслеты, – с упрямством ребенка заявила Делфайн. – Я их ношу только для себя.
– Мне они тоже нравятся. Они сводят меня с ума своим позвякиванием. – Он внезапно взял ее руку и коснулся губами чувствительного местечка у запястья. – Ты сама сводишь меня с ума.
– И ты меня, – сумела прошептать она. – Оуэн, я...
Делфайн поймала его взгляд. Да, оба они подчиняются зову, сопротивляться которому бесполезно. Приподнявшись на цыпочки, она прижалась губами к его губам, ощутив потребность в большем, в значительно большем.
– Поцелуй меня, – приказала она, не заботясь сейчас о тоне, сразу выдающем принцессу.
И Оуэн, покорившись, ни секунды не колебался. Он накрыл ее губы своими, пробуя ее, наслаждаясь ее вкусом.
Его ладони обхватили талию девушки, притягивая ее ближе, вплотную к нему. Одна ладонь начала спускаться ниже.
– Да. Делай это, – потребовала она, тая под его ласками.
Он подчинился, и наслаждение стало ярче, сильнее... Но все равно неполным.
– Это сумасшествие, – простонал Оуэн. – Я не должен даже дотрагиваться до тебя. – Но не остановился.
– Ты прав. Я знаю, ты прав, но... дотрагивайся. Ее пальцы запутались в его волосах. Браслеты слабо позвякивали.
Как будто приведенная этими звуками в чувство, Делфайн опомнилась. Лидия находилась всего через дверь от них, в кухне. Девушка резко отпрянула назад.
– Я.» ты прав. Я не могу. Прости.
Оуэн застыл.
– Нет. Ты меня прости. Мой поступок... он ужасен.
Его слова потрясли ее.
– Я взрослая, Оуэн. И сама отвечаю за свои ошибки. – Он открыл рот, но она приложила палец к его губам. – Я знаю, о чем тебя просил Андреас. Но произошедшее между нами его не касается.
– Пусть, однако есть другие причины, по которым мне нельзя тебя целовать.
– Согласна. Но половина вины здесь моя. Ладно. С этой минуты нам придется следить за собой. А теперь я возвращаюсь к работе.
– Отлично. Но, по-моему, Андреас, советуя тебе отдохнуть, не думал, что ты посвятишь все лето уборке и готовке.
– Что же ты предлагаешь?
– Ночь в городе.
– Разве это не привлечет внимания?
– Делфайн, мне кажется, у тебя в крови привлекать внимание.
Она обдумала его слова.
– Ладно. Что мы делаем? Оуэн пожал плечами.
– Можно пообедать, потанцевать в «Холле», местном баре, откуда открывается чудесный вид. Так что поедим, поболтаем, и пусть другие беспокоятся об оливках.
– О, снова оливки. Они сильно тебя задели, да? На этот вопрос Оуэн отвечать не собирался.
– Мне надо тебя умолять?
– Это было бы забавно.
Его лицо помрачнело. Делфайн поспешила сдаться:
– Я еду. Ловлю тебя на слове. Ночь в городе и здешние достопримечательности.
– Решено.
При мысли о предстоящей авантюре Делфайн охватила дрожь возбуждения.
– Что мне надеть?
Он ухмыльнулся:
– Браслеты. – И вышел.
Нет, Оуэн положительно невыносим. Но сердце ее уже трепетало от предвкушения. Неважно, что он постоянно помнит, кто она такая. Преграды были и будут.
– Но не сегодня ночью, – прошептала Делфайн.
Оуэн не был в «Холле» очень давно. Может, несколько лет. В последнее время, после смерти сына и ухода Файи, он с головой ушел в заботы о ранчо. И вот теперь он появился в баре под ручку с Делфайн, делая вид, будто ничего особенного не происходит.
Она была поразительно красива в простом платье цвета слоновой кости. Иссиня-черные волосы, забранные назад, открывали длинную шею.
Оуэн велел себе не сосредотачиваться на ее привлекательности. Его задача – помочь ей провести чудесный вечер, и чтобы никто при этом ничего не заподозрил. И ни в коем случае не сделал ложных выводов об их с Делфайн отношениях.
Что весьма проблематично. Уже при входе на них обратили внимание.
Кто-то поднял вверх большой палец, кто-то одобрительно присвистнул.
– Эй, Оуэн! – окликнули его. – Оуэн, какая встреча! Представь нас своей даме.
Оуэн не останавливался. Быстро здоровался и проходил мимо, ведя Делфайн к центральному окну. Было еще светло, но солнце клонилось к закату. На землю легли сияющие золотые и красные блики.
– Оуэн, как прекрасно! Почему Андреас не рассказывал мне об этом?
Он не собирался объяснять ей, что ее брат был здесь сразу после окончания колледжа, когда главными интересами человека являются выпивка и женщины. В последнее же посещение его больше беспокоило состояние Оуэна, а не красивые виды.
