— Папа! — первая осознает масштаб бедствия Ангелина. — Косим под дурочек и подлизываемся до победного! — отдает приказ и первая бросается к машине с криками «папа! Папочка!».
— Дядя Дима! — несётся к машине следом Дарина. — Дядь Дим! Ты так вовремя! У нас такие хорошие новости!
Мы с Полей переглядываемся и мчимся следом. Авось сработает и пронесет.
Обнимаю Диму за шею и с наслаждением прижимаюсь к крепкому мужскому телу, целую в небритую щеку. Мою любимый напряжён до предела и, кажется, очень зол.
— Димочка! Я так соскучилась! — воркую, все ещё надеясь растопить его раздражение, хотя умом понимаю, что уловки бесполезны.
— Тендер ради Сашки перенесут! — радуется Полина.
Но Дима обрывает нас зло и непреклонно.
— Дуры! — рычит.
Осторожно отцепляет нас с Гелкой от себя и буравит гневным взором.
Кожей чувствую цепкий, злой, внимательный взгляд.
— В машину! Все вчетвером! — отдает любимый короткий приказ.
Покорно сажусь рядом с ним. Краем глаза отмечаю, что сзади опасливо замерли девчонки. Жмутся друг к другу, как перепуганные пташки. Мне и самой ужасно неловко. Непривычно видеть Диму таким. Злым, грубым, далёким. Сразу провинившейся девчонкой себя чувствую.
— Совсем головой думать разучились? — рычит на нас Дима и с каждым словом повышает голос все больше. В конце совсем переходит на крик. — Нашли куда пойти! К Костылеву! Да этот зек несостоявшийся уже десять лет у нас в разработке! Стабильно пару раз в год прищучить пытаемся, а он, сволочь, выкручивается! Да вы бы знали, какие дела он проворачивает!
— Папочка, ну мы же были все вместе! — щебебет Ангелинка.
— Гела! — отец поворачивается и внимательно смотрит девчонке в глаза. — Я знаю каждую мысль в твоей голове, Ангелина! Я знаю каждую дурную идею! Я знаю каждую чёрточку твоего дрянного характера!
— Мы же это сделали ради Сашки! — пытается оправдываться Полина. Но как-то неубедительно. Только после злых слов любимого до меня доходит, какую ужасную глупость мы совершили. А если бы Костылев принял нас не так любезно? А если б у него в голове что-нибудь перемкнуло? Ну что могли бы мы вчетвером сделать против здорового мужика в офисе, в котором полным полно его охраны?!
— Димочка, ну мы же были рядом! Все держали под контролем! — пытаюсь все же смягчить ситуацию.
Но Дима бросает на меня настолько злой взгляд, что хочется одновременно провалиться под землю от стыда и расплакаться, потому что видеть его таким злым и отчужденным до боли неприятно. Будто не мой любимый, чуткий и заботливый мужчина рядом, а кто-то совершенно другой. Грубый, холодный, раздраженный.
— А с тобой у меня будет отдельный разговор! — сообщает мне Дима угрожающе, а затем резко срывается с места. Машина, едва не врезавшись в столб, вылетает на дорогу.
— Всегда знал, что от женщин добра ждать не стоит! — продолжает ворчать товарищ старший следователь по дороге. — Мало того, что помочь не можете, так ещё вас бегать спасать приходится! Вместо того, чтоб работать нормально.
— Папочка, но все же обошлось! — щебечет Гелка и гладит отца по лысому затылку. — Сергея к тебе отправили.
— Молчи, Ангелина! — Дима снова бросает на дочь гневный взгляд. — Опять из-за твоей дурацкой идеи все страдают. Значит так! Сейчас Полина, Гела и Дарина едут к Сашке. Он там от скуки с ума сходит. Персонал от него воет. Рая едет домой.
— Нет! — Ангелина поняла отца с полуслова. — Ты ее ругать будешь! Не надо. Если отчитывать, то всех вместе.
— Ангелина, просто молчи! — гневный голос снова звучит на всю машину.
— Гелочка, все хорошо! — улыбаюсь девчонке как можно правдоподобнее. На самом деле, Дима прав и мы все заслужили хорошую выволочку.
Если уж на то пошло, нам действительно нужно поговорить. Выяснить отношения наедине. Не люблю впутывать посторонних в такие дела.
Дальше едем молча. Только иногда Дима ругается одними губами на встречных водителей и время от времени раздражённо хлопает ладонью по рулю. Все его тело напряжено, ещё немного и искры полетят от раздражения.
Хочется протянуть руку, погладить любимого по лысой макушке. До слез хочется прижаться всем телом, окунуться в родное тепло. Но я понимаю, что сейчас ответа на свою ласку не получу, только разошлю ещё больше. Интересно, он вообще сможет меня простить? Любимый ведь изначально дал понять, что дети в его жизни на первом месте. И вот я сейчас повела его дочь на опасную встречу. На встречу, где Ангелинка должна была стать главной приманкой. Боже, какая же я дура!
Дима тормозит у больницы и девчонки выходят. Шлю им украдкой воздушный поцелуй. Хорошие мои! Как же я вас люблю. Ловлю взгляд Ангелины и пытаюсь ободряюще ей улыбнуться. Правда улыбка выходит скорее жалкой.
Дима не даёт нам даже распрощаться, срывается с места и, едва не задев стоящие рядом машины, выносится на дорогу.
Ну вот, похоже, самое страшное ещё впереди.
Дима едет молча, уставившись на дорогу. Не единого взгляда на меня не бросает.
А мне хочется просто свернуться калачиком и бесконечно рыдать.
Я актриса, я умею скрывать свои эмоции. Я всегда контролирую свои чувства и, если уж делаю глупости, то делаю их осознанно, потому что сама так решаю. Но сегодня система даёт сбой.
Слезы сами подступают к глазам, справится с эмоциями никак не получается. Ещё мгновение и я разревусь прямо в машине.
Чувствую себя брошенной и несчастной. До боли уязвимой, одинокой.
Эмоции бушуют внутри меня, хотя головой я понимаю, что повода для этого нет.
Печаль сменяется злостью. Да как он вообще смеет вести себя со мной так?!
Хочется закричать, влепить Диме пощечину.
Раздражает его отстранённым взгляд, раздражает скупые движения. Сам Дима начинает меня до дрожжи бесить.
Изо всех сил стараюсь взять себя в руки. Откуда такие эмоциональные качели? Меня так клинит во время месячных, но месячные ещё не скоро. Черт, а вдруг…
Появившаяся в голове мысли заставляет улыбнуться. Но я ее почти мгновенно отметаю, чтоб не давать себе лишнюю надежду.
Подъезжаем к дому и Дима выходит из машины, раздражённо хлопает дверью так, что срабатывает сигнализация на соседних автомобилях. Широкими шагами обходит свой джип, помогает выйти мне.
Улыбка помимо воли появляется на губах. Мой идеальный мужчина. Слезы снова наворачиваются на глаза, но на этот раз от умиления.
Поднимаемся в квартиру в неловком молчании. Я все ещё разрываюсь от желания врезать Диме затрещину и бросится ему на шею. А ещё сгораю от стыда за собственную глупость.
— Димочка, я знаю, что дура, — бормочу, когда мы заходим домой.
— Молчи, Раиса! — гневно рычит мой любимый. — Просто молчи и дай мне прийти в себя!
И тут меня прорывает.
— Молчи? — не замечаю, как перехожу на истерический крик. — Значит я должна все делать по твоему первому требованию? Сказал ноги раздвигать — раздвинуть, сказал замолчать — замолчать!
— Солнышко, ну что ты такое говоришь? — Дима мгновенно теряет все свою злость и растерянно смотрит на меня.
А меня несёт.
— Когда захотел пришел, когда захотел ушёл! — ору и наступаю на любимого. Товарищ Старший следователь машинально делает шаг назад и меня ещё больше распаляет его отступление. — Никаких гарантий, никаких обязательств! А я должна послушно сидеть на месте и все твои приказы исполнять!
— Солнышко, я же не хотел… — бормочет мужчина.
Вот он какой идеальный. Я на него кричу, а он меня успокаивает.
Слезы умиления всё-таки скатываются по лицу и я больше не могу сдерживать рвущиеся наружу рыдания. Закрываю рот ладошкой и ныряю в ванну. Закрывают на щеколду и только там отпускаю свои эмоции.
Сажусь на пол и реву, как последняя истеричка. Смеюсь от собственного идиотизма, представляю, что Дима обо мне после этого подумает, и ещё больше плачу. Он же меня сейчас разлюбит! Да он меня никогда не любил! Если бы любил, никогда бы не отпустил с идиотом-Мышкиным. Я ему совсем не нужна. Я ему безразлична!
