Он скривился, сделал шаг назад. Посмотрел на меня так, словно он только что меня с трех мужиков снял.
— Хочешь правду? — усмехнулся, вытирая рот рукавом. Я вздернула бровью. Не уверена, что хочу. Но для того, чтоб он ушел, мне придется выслушать весь его бред.
— Я сам не знаю, что такого он в тебе нашел, Самира. Ты ничего не видишь, не слышишь и не понимаешь. Ты как трава… ты там, куда забросит жизнь. И даже сейчас ты плывешь по течению.
Он вдруг достал из-за пазухи какие-то бумаги. Ткнул ими в меня. Губы мужчины скривила презрительная улыбка.
— Определись уже, Самира. Сделай правильный выбор и прекрати врать себе и ему.
Он развернулся и направился к выходу.
— Что там?
Алан остановился.
— Там мой телефон. Когда соберешь свои мозги в кучу и решишь наконец-то нормально поговорить с ним, звони, Самира. Только делай это быстрей. Боюсь, что скоро говорить то будет не с кем.
Алан уверенным шагом направился к машине. А я так и осталась стоять на месте, с непонятными бумагами в руках.
* * *
Дима уже уснул. Я помогла собрать ему вещи в дорогу, мы немного поговорили и легли в кровать. Он ласкал меня, а я не могла позволить этому случиться. Не хочу, чтобы так. Пусть, когда все решится, когда моя голова снова будет чистой, я буду с ним снова. Но не сейчас.
Все мысли крутились вокруг комода прихожей, в верхнем ящике которого, были спрятаны чертовы бумаги.
Дима все понял. Или просто решил не давить. Он уснул, отвернувшись к стене, а я еще долго лежала и смотрела в потолок. На часах уже давно перевалило за полночь, а сна так и не было.
Чертов Алан. Что он принес? Что хотел сказать своими словами? Да и не важно. Что бы там ни было. Я пообещала себе не открывать папку. Пообещала не впускать в душу никого из них. Но с каждой пройденной секундой моя уверенность таяла. Я понимала, что не выйдет убежать. Сколько бы ни пряталась, ни скрывалась, это уже в моем доме. Оно ждет своего часа, оно ранит меня. И не было смысла оттягивать момент.
Осторожно выпутавшись из объятий Димы, накинула на плечи халат и спустилась вниз. Сердце так громко стучало, казалось в любой момент, может выпрыгнуть прямо изо рта. Мне было страшно. Потянувшись трясущимися руками, открыла ящик комода.
Раскрыв папку, достала содержимое. Несколько листков формата А4, сотовый телефон и флешка. Она ударилась о поверхность комода и отскочила на пол. Я подняла ее и внимательно рассмотрела. В груди все стискивало от волнения.
Потянулась к бумагам. Это была копия какого — то документа. Допрос следователя. Первым делом пробежала по строкам первого абзаца. Допрашивали Алиеву Эльмиру. Стоило прочитать имя девушки, по телу пробежал озноб. Я помнила ее. Она была нашей домработницей. Смерть мамы так поразила ее, что девушка тут же покинула дом. Жадно пробежалась по строчкам. От увиденного и прочитанного волосы встали дыбом.
Нет-нет, этого просто не может быть! Я не могла в это поверить, не могла это принять. Откуда это у Алана?
Снова и снова, смахивая слезы с глаз, я опускала глаза и читала документ.
«Я услышала истошные женские крики. Я знала, что в этот день Самиры не было дома, она осталась на ночь у подруги. Значит, кричать могла только ее мать. Я осторожно прокралась по коридору, и увидела их в гостиной. Мустафа еле стоял на ногах. По его раскрасневшемуся лицу и безумного взгляду я поняла, что он пьян. В его руках был строгий собачий ошейник, и острыми его концами он избивал Мадину. Он наносил удары неразборчиво — по лицу, спине, голове. Ее руки были в крови, она плакала, но кричала все тише, пока совсем не замолчала и не обмякла на полу…»
Я не могла дальше читать это. Листок выпал из моих рук, а я рухнула на пол, прикрывая ладонями лицо. Они говорили, что это авария, что она сгорела в ней. Они говорили, будто мама не справилась с управлением. А это было нке так. Мустафа все подстроил. Он убил мою маму. Жестоко и безжалостно. Эта сволочь называл меня своим отцом и говорил, будто заботиться. Это он забрал у меня все, что было. Это он обрек меня на такую жизнь. Именно он сломал мою жизнь.
Я не могла остановиться. Моя душа рвалась на части. Меня охватила такая агония, что было больно дышать. Когда я включила видео из флешки на ноутбуке, я уже знала, что именно там будет. Чувствовала. Поэтому, когда увидела запись с камеры наблюдения из нашей гостиной, поняла, что там будет и просто не смогла смотреть. Вырубила, хлопнув крышкой ноутбука. Выдернув флешку, выбежала во двор. Шерхан зашелся радостным даем, когда увидел меня. А я только здесь смогла сделать глубокий вдох. Воздух вырывался из легких со свистом. В ладони все еще была зажата флешка. Она жгла мою кожу огнем.
— Убирайся! — закричала истошно в пустоту ночи. — Убирайся из моей жизни! Уходи! — я швырнула флешку, она вылетела за ворота.
Упав на колени, я рыдала, глуша истошные крики ладонями. Я выла до тошноты, я умоляла ее простить. За то, что не знала, за то, что столько лет жила под одной крышей с ее убийцей и считала его своим отцом.
Не знаю, сколько я так пролежала на холодной плитке крыльца. Все это время Шерхан ни на минуту не отходил от меня. Я смотрела в грустные, умные глаза собаки и задавалась вопросом. Зачем? Зачем я снова впустила его в душу? Зачем поставила под угрозу свою жизнь. А когда рассвело, моя голова раскалывалась от боли, а горло першило от криков, но я наконец-то четко осознала то, что должна сделать.
Вычеркнуть. Забыть. Раз и навсегда убрать его из своей жизни. Чтобы больше никогда мое прошлое не заставляло меня страдать. Я хочу жить настоящим. С Димой и британским котом Ари, с умным и грозным Шерханом и с кучей детишек. Я не хочу больше ворошить прошлое, разбираться, не хочу думать и позволять Зауру влезать в свою жизнь. Я должна оставить его в прошлом, как и отца, как и все то дерьмо, что произошло. Я не могу обо всем этом думать. Если буду — впущу в свою жизнь. А если впущу — это сведет меня с ума, и убьет горем.
Глава 11
— Ты чем-то расстроена? — Дима замирает в дверях. На нем спортивный костюм, а в руках чемодан с вещами. Его самолет вылетает через полтора часа и Шестакову пара бы ехать в аэропорт, но он словно оттягивает момент нашего расставания.
Я не могу передать то, что творится в моей душе. Столько боли и отчаяния всколыхнула посылка Алана. Выпито несколько таблеток успокоительного, только все равно нервы на пределе. Все, что мне хочется сейчас — забиться в самый темный угол дома и рыдать не переставая. Но я не хочу делать больно Шестакову. Не хочу заставлять его отказываться от поездки, что он непременно сделает, узнай обо всем. Мне просто нужно потерпеть еще несколько минут, а когда он уедет, хоть белугой вой на весь дом. Разницы уже не будет.
— Все в порядке Дим, просто голова болит, — я потянулась и обняла его. Дима прижался губами к моим. Его присутствие успокаивало. Давало мне веру и силы в будущее.
— Сами, если он снова появится, тут же звони, ясно? Я приеду, на первом же самолете примчусь. Не хочу, чтоб ты была эту неделю о дна. Боже, как все не вовремя, — скривился, посмотрев куда-то поверх меня.
— Нет, езжай и насчет этого даже не беспокойся. Я разберусь. Но не думаю, что он попытается увидеться вновь. Слишком дорожит контрактом с твоим отцом и не захочет ссор, — я сказала это чтобы его успокоить. Хотя сама не верила в собственные слова.
Вот и Дима нахмурился.
— Сами, я могу остаться, слышишь? Пошлю к чертям это совещание и все что с ним связано! — он взял пальцами мой подбородок, заглянул в глаза.
— Самира, я волнуюсь. Я не хочу оставлять тебя одну сейчас.
Мне стало стыдно. Почему я постоянно заставляю его волноваться и отказываться от своих интересов? Я не хочу, чтобы Дима вечно носился со мной, будто с маленькой. Эту проблему должна решить я сама. Закрыть глаза и закопаться в яму не выйдет. Слишом много боли, слишком крепкие нити все еще связывают меня с прошлым. Настало время их обрубить.
