— Это обстоятельство положительно характеризует твоего жениха, — снисходительно заметила леди Патрисия. — Значит, мы с тобой свободны от мужчин до самого вечера. — В ее тоне прозвучали забавные нотки, будто она разговаривала не с дочерью, а со старой закадычной подружкой.
Для Марджори видеть мать в столь необычном амплуа было настолько удивительно, что она засмеялась. Взяв дочь под руку, леди Патрисия остановила такси, и они отправились за свадебным платьем.
Платье Марджори было выполнено по классическим образцам из кружев цвета слоновой кости на атласной основе, с буфами и длинными рукавами, с пышной юбкой, из-под которой только при ходьбе мелькали кончики серебряных туфелек. Оно получило полное одобрение леди Патрисии, и Марджори попросила рассыльного в магазине доставить платье в дом Гриффитов. После чего они с матерью вернулись в отель и сразу прошли в ресторан, поскольку наступило время ланча.
Покончив с едой, леди Патрисия достала из своей сумочки старинный футляр и торжественно вручила его дочери.
— Открой, пожалуйста, — попросила она.
Марджори открыла футляр и не сдержала возгласа восхищения: внутри на синем шелке сверкала небольшая диадема из бриллиантов и сапфиров.
— Что это? — пролепетала она.
— В этой диадеме венчалась еще моя бабушка, — сказала леди Патрисия. — Она переходит в роду Лоуэллов только по женской линии. Это не просто красивая драгоценность, она представляет собой историческую реликвию. Мой прадед заказал ее самому знаменитому в конце восемнадцатого века ювелиру Европы к свадьбе своей дочери, которую звали, как и тебя, Марджори.
Марджори дотронулась до камней кончиками пальцев, физически ощутив свою связь с предками. Какая-то неясная мысль мелькнула у нее в голове, но волнение помешало ей сосредоточиться на ней. Подарок матери тронул Марджори до глубины души.
— Мама, — волнуясь заговорила она, — я хотела бы тебя попросить… Если, конечно, тебе не трудно, завтра своими руками надень на меня эту семейную реликвию. Ведь вы с папой повезете меня в церковь.
Марджори решилась наконец взглянуть на мать. Каково же было ее изумление, когда она увидела слезы на глазах матери.
— Прости меня! — в порыве сострадания воскликнула она. — Я так часто огорчала тебя! Мне казалось порой, что ты меня не любишь. — Голос Марджори понизился до шепота. — Что я вам не родная, что вы меня стыдитесь, — продолжала торопливым шепотом говорить она, не отрываясь от прекрасных глаз матери, которые сверкали, увлажненные слезами, не хуже сапфиров с бриллиантами.
— Ты фантазерка, Марджори! Успокойся, ради Бога. — Голос матери звучал необычайно ласково и чуточку насмешливо. Наверное, так она разговаривала со мной, в раннем детстве, подумала Марджори. — Взбалмошная девчонка, какой ты была в детстве, давно выросла и превратилась в прекрасную молодую женщину. Я хочу, чтобы ты знала: мы с отцом гордимся тобой и очень рады за вас с Эрнестом. Вас связала любовь. Поверь мне, это самое большое счастье в жизни женщины — выйти замуж по любви. Если захочешь, поговорим об этом как-нибудь в следующий раз, когда наши мужья отправятся вместе в клуб, а мы с тобой посидим за чашечкой чая, как сегодня. — Леди Патрисия помолчала, опустив глаза. — Мне многое надо тебе рассказать, но только не сегодня. Завтра у тебя и у всех нас ответственный день. Да, не забудь, что по правилам невеста должна провести ночь накануне свадьбы в одиночестве. — Леди Патрисия лукаво усмехнулась, взглянув на дочь, спрятала футляр с диадемой в сумочку и поднялась из-за стола. — Увидимся завтра утром, дорогая! Тебе стоит сегодня лечь пораньше, чтобы хорошенько выспаться. Завтра ты просто обязана быть самой красивой!
Марджори чмокнула мать в щеку, и они расстались. До Грин-парка она решила пройтись пешком, разговор с матерью вызвал в ней целую бурю чувств. Что сказала она о диадеме? Семейная реликвия передается в роду Лоуэллов только по женской линии… Тогда почему ее отец носит титул лорда Лоуэлл? Почему раньше она об этом не задумывалась? И что вызвало слезы на глазах матери? Вопросов возникало все больше, по мере того как Марджори восстанавливала в памяти сказанное матерью. О чем она считает себя обязанной рассказать дочери в следующий раз? И когда еще этот раз будет?
Джордж Тардиос, швейцар в доме Гриффитов, проводил Марджори, которая, проходя мимо, рассеянно кивнула ему, удивленным взглядом. Обычно она останавливалась, чтобы поинтересоваться состоянием здоровья его больной жены. И почему она поднимается пешком по лестнице, вместо того чтобы воспользоваться лифтом? Джордж покачал головой: он еще не видел Марджори в таком состоянии за все время ее пребывания в этом доме. А если учесть, что завтра у них с Эрнестом свадьба, то не к добру это, подумал он и снова покачал головой.
Марджори вышла из глубокой задумчивости только у двери своей квартиры. Нет, нельзя оставаться одной, решила она, иначе ей не отделаться от мыслей, которые вызвала у нее встреча с матерью. Жаль, Эрнеста нет дома… Удобно ли ей пойти к Ирен? В этот момент она услышала за дверью телефонный звонок. Быстро войдя в квартиру, Марджори успела взять трубку.
— Мардж? — услышала она голос Ирен. — Я тебя не очень потревожила?
— Нет, я только вошла. Какая-то телепатия, я только что думала о тебе, — призналась Марджори.
— Как интересно! — В голосе Ирен послышались веселые нотки. — Ты могла бы рассказать мне об этом за ужином, если хочешь.
— Очень хочу.
— Да, звонил Эрнест, предупредил, что, скорее всего, вернется поздно, и просил передать тебе, чтобы ты не волновалась. Надеюсь, мое общество накануне свадьбы не покажется тебе слишком утомительным? Впрочем, сегодня тебе как невесте положено немного поскучать. Приходи пораньше, я покажу тебе наши семейные альбомы.
Ирен необыкновенная женщина, в очередной раз подумала Марджори, покидая ее квартиру. Вечер пролетел незаметно, доставив обеим женщинам огромное удовольствие. Вкусная еда, интересный разговор, чудесная музыка. Но в десять часов Ирен по долгу старшей посоветовала Марджори лечь пораньше спать. Чувствуя себя, как всегда после общения с Ирен, успокоенной и расслабленной, Марджори зевая поднималась к себе, когда услышала на площадке, где находились визави их с Эрнестом квартиры, голос Клэр.
Что делает Клэр здесь в такое время? Поднявшись еще на несколько ступенек, Марджори увидела, что дверь в квартиру Эрнеста распахнута, а в прихожей — две фигуры, которые стоят очень близко, лицом друг к другу. Эрнест — явно после душа — в белом махровом халате и Клэр в вечернем платье с большим декольте. Гулкое эхо на площадке донесло до Марджори слова Клэр, которая буквально льнула к нему:
