Ознакомительная версия.
Но вместо того, чтобы пойти к надземному переходу, Харпер направилась в казино. Давно ли она выходила за пределы пространства, ограниченного стенами «Фонтейн»? Она спала, ела и работала внутри гостиничного комплекса, и ей не надо было исследовать мир, находящийся снаружи. В отеле были свои магазины, где она могла купить все необходимое. А когда ей надо было куда-то ехать, ее везли на машине в аэропорт и сажали в личный самолет, который доставлял ее до места назначения. И всегда ее кто-то сопровождал и следил за ее расписанием. Ее жизнь была распланирована по дням и часам. И ей нравилось это. Ведь именно это привело ее к успеху.
С силой толкнув дверь, Харпер вошла в зал. Ее обдало жаркой волной, наполненной приглушенной музыкой и голосами. Здесь все показалось ей незнакомым. Она вдруг поняла, что не знает, как ей добраться до своего офиса. Полностью дезориентированная, Харпер медленно обошла зал по кругу. И вдруг пошатнулась, взмахнув руками, будто пытаясь уцепиться за что-то. В глазах ее потемнело.
– Харпер, с тобой все в порядке?
Она не могла вспомнить имени мужчины, который с ней говорил. Еолос был знакомым, она должна его знать. Ведь каждый день она общалась с ним по работе. Наверное, это Том. Или Тим.
– У меня слегка закружилась голова. – Харпер поморгала, надеясь, что туман перед глазами рассеется. Слева от нее стоял свободный игровой стол. – Мне надо посидеть минутку. – Сделав шаг, она покачнулась.
– Позволь, я помогу тебе, – сказал Том или Тим, взяв ее за руку.
– Нет. – Нащупав спинку кресла, Харпер обессиленно опустилась в него. – Прости. Я сейчас приду в себя, через пару секунд. Может, принесешь мне воды?
– Конечно.
Мужчина отправился к официантке, а Харпер, закрыв глаза, с силой потерла виски. Мысли ее немного прояснились, и теперь она могла обдумать случившееся. Судя по всему, у нее была паническая атака. Оно и понятно, ведь вся жизнь ее пошла кувырком.
Когда Ник Хоффман – в конце концов она вспомнила имя своего менеджера – вернулся с водой, Харпер чувствовала себя гораздо лучше. Но потребность бежать у нее не исчезла. Она никогда не боялась трудностей, встречала их лицом к лицу, и теперь не знала, что ей делать с этим импульсивным желанием. Работа не избавит ее от тревожного состояния. Именно работа явилась причиной ее страха. Лучше провести время в одиночестве, чтобы разобраться со своими чувствами.
– На улице так жарко, что у меня закружилась голова.
Мужчина, похоже, испытал облегчение.
– Да, сегодня очень жарко, это уж точно.
– Спасибо за воду. – Больше ничего не сказав, Харпер направилась к лифту.
Может быть, часовая пробежка на тренажере поможет ей полностью осознать случившееся.
Вытянувшись на диване в своем номере, Эштон смотрел в потолок. За высокими окнами догорал день, и улицы Лас-Вегаса стали озаряться огнями. Как ни любил он экзотические виды самых отдаленных уголков планеты, наслаждаться роскошью первоклассного отеля ему тоже нравилось.
К сожалению, текущие проблемы, тревожившие его, не позволяли ему полностью насладиться лавандовым запахом хрустящих простыней, декадентской ванной или захватывающим видом. Утром ему позвонил Винс и сообщил не очень хорошие новости. Продюсеры «Кулинарного бродяги» выдвинули ему условие: если в течение трех дней он не согласится поехать в Африку, они закроют шоу.
Эштон терпеть не мог, когда на него давили, но в данном случае ему стало легче оттого, что скоро он подпишет контракт с «Лайфстайл». И они с «Филлите» расстанутся по-доброму. Но почему же, если все так хорошо, он чувствовал какую-то вялость?
Раздался стук в дверь. Эштон провел рукой по волосам и встал с постели. Дэ сказал, что позвонит, прежде чем зайти, поэтому его он сейчас не ждал.
Но это был не Дэ. Посетитель его был таким неожиданным, что Эштон минуту молчал, изумленно глядя на него.
– Привет!
В коридоре стояла Харпер в обтягивающих серых джинсах и бледно-розовом свободном свитере.
– Наверное, мне следовало предупредить тебя о своем приходе.
Повседневная одежда и нерешительный тон говорили о том, что пришла она явно не по делу.
– В этом нет необходимости. Мне сейчас не хватает хорошей компании. – Эштон жестом пригласил ее войти.
– И мне тоже. – Харпер зашла в комнату и огляделась, будто не она руководила отделкой этого номера, вникая в каждую деталь декора. – Вчера вечером я наслаждалась нашим разговором.
– И я тоже. – Взяв Харпер за руку, Эштон повел ее к дивану. – Хочешь вина?
– Да, конечно.
Наполнив бокалы, он уселся рядом с ней. Наслаждаясь ее близостью, Эштон пил вино и смотрел на нее. Она выглядела растерянной, и отсутствие макияжа на ее лице еще больше подчеркивало ее уязвимость. От ее кожи исходил легкий запах жасмина. Волосы густыми волнами рассыпались по ее изящным плечам. На щеках горел румянец, и Эштон догадался, что она только что занималась на тренажере.
– Ты всегда хотел быть шеф-поваром? – Она сидела на диване, поджав под себя ногу.
– Можно сказать, я впутался в это дело.
Ему захотелось быть откровенным с ней. Правда рвалась наружу. Вчера вечером Харпер рассказала ему о своем детстве и школьных годах. И ее откровенность побудила в нем желание рассказать ей о своем прошлом. Большинство людей, которые знали о нем, затеряны в африканских джунглях либо давно лежат в могиле. Такая изысканная и элегантная женщина, как Харпер, могла бы ужаснуться, узнав о том, какой ценой ему удалось выжить.
– Когда мне было пятнадцать, – начал он, оставив в стороне общеизвестную версию о своем прошлом, – я ушел из дома, связавшись с дурной компанией.
Назвать «дурной компанией» банду отчаянных контрабандистов было большим преуменьшением. Главарем этих уголовников был Чапмэн – самый мерзкий человек из тех, кого Эштон когда-либо встречал.
– Насколько дурной?
Засучив левый рукав, Эштон показал ей глубокие шрамы возле локтя.
– Они любили играть с ножами.
– Это они тебя порезали? Не похоже на игру. И почему же ты с ними связался?
– Потому что я был дерзкий и упрямый. И думал, что смогу жить сам по себе. – А еще ему больше некуда было идти. Эштон опустил рукав. – Один парень готовил для всей банды. И он взял меня под свое крыло. Оберегал меня от бед. Оказалось, что у меня есть кулинарные способности.
– А у тебя были какие-то планы на будущее?
Эштон пожал плечами. Он был глупым и заносчивым подростком, жившим лишь настоящим моментом.
– Я знал только то, что не хочу следовать по стопам своего отца.
Губы ее дрогнули, и на лице отразилась печаль.
– А чем он занимался?
– Он был миссионером. – Эштон не хотел раскрывать этот секрет. Обычно он говорил людям, что отец его был торговцем. И не лгал. Его родители всю жизнь продавали спасение тем, кто даже не подозревал о том, что их ждут адские муки.
Ознакомительная версия.
