Откажись, говорила она себе. Беги отсюда. Уходи, пока еще можешь уйти.
Но как она могла отказаться, когда это «пожалуйста» стоило ему стольких усилий? Шейла взглянула на него. И поняла, что никуда не уедет.
В доме наконец все успокоилось. Даниэлла и Ники лежали на полу комнаты для гостей в спальных мешках. Они еще долго хихикали в темноте, а Тернер в это время завистливо думал о кровати, от которой отказались дети.
Чувствуя себя провинившимся, он встал и вытащил из-под дивана старую попону. Ему казалось, что это простое желание продиктовано голосом сердца и он делает это не для того, чтобы украсить свою комнату. Злясь на самого себя, Тернер приколол попону к стене теми же булавками, что и Шейла.
Он забрался обратно в постель. Диван издал громкий скрип протеста. Завтра, если позволит погода, он поставит во дворе палатку и будет там спать. На земле ему гораздо удобнее, чем здесь.
Сейчас главным было то, что Шейла остается на десять дней.
Завтра они вместе собираются на конную прогулку.
За завтраком дети решили поиграть в осликов. Под громкие ослиные крики и хохот Тернер ел отличные домашние оладьи с кленовым сиропом.
Сегодня Шейла собрала волосы в аккуратный хвостик. Она выглядела как милая шестнадцатилетняя девочка.
Совершенно одни, вдвоем. О чем с ней разговаривать?
— Знаешь, Эбби, мне кажется, что наша с Шейлой прогулка — не слишком удачная затея. Ты выглядишь так, будто вот-вот родишь свою двойню.
Эбби так посмотрела на него, что он почувствовал себя беззащитным мальчишкой, уличенным в шалостях.
— Не будь идиотом, — резко сказала Эбби.
Ники и Даниэлла захихикали, а он сердито засверкал на нее глазами.
А затем Эбби подсыпала еще немного соли на его рану:
— И когда лошадиную попону повесили обратно на стену?
Эбби смотрела на него.
— Она там чудесно смотрится. Это ты повесил ее туда?
— Нет… Санта-Клаус, — огрызнулся Тернер. — Если ты идешь, — резко бросил он Шейле, — то пойдем. — Пусть его сестричка постарается углядеть в его поведении хоть чуточку романтики.
— Думаю, я останусь дома, — ответила Шейла. — Мне не хотелось бы оставлять Эбби одну со всем этим беспорядком.
Отлично, он сумел напугать ее. Но Эбби была другого мнения.
— Еще чего не хватало, — заявила она Шейле. — Если б не мое пузо, я бы и сама присоединилась к вам. Любой, кто откажется прокатиться верхом только ради того, чтобы вымыть посуду, просто полный идиот, а я не терплю идиотов. — Она постаралась смягчить свое замечание и подмигнула Шейле.
И Шейла выбежала из дома следом за Тернером.
— Эбби всегда была такой, — заметил он, найдя в себе силы быть вежливым и убавить шаг, дожидаясь ее. — Она грубая и своенравная и хочет, чтобы все исполняли ее волю.
— Однако в вашей семье не ссорятся из-за этого, правда? — невинно спросила Шейла.
Тернер мрачно взглянул на нее, но она рассмеялась. Если он не ошибался, она ни капельки его не боялась.
В тот день выдалось чудесное утро, яркое солнце озаряло все вокруг чистым и ясным золотым сиянием, прогоняя прочь все мрачные мысли.
— Мы ведь не поедем на тех лошадях, которых ты вчера дрессировал, правда? — с волнением спросила Шейла.
Тернер хотел воспользоваться ее чувством страха, чтобы она вернулась в дом, пока он окончательно не потерял голову. Но он этого не сделал.
— Нет, ни один из них пока еще не готов для верховой езды. Объезженные лошади пасутся вот здесь. — Они подошли к воротам, и Тернер свистнул, подзывая лошадей. Животные паслись в низине около воды, и, услышав свист, три лошади взбежали на холм навстречу гостям.
— О, — прошептала Шейла у него за спиной, — как они красивы.
Тернер искоса взглянул на нее. Ее лицо светилось от восторга, глаза сияли.
Она выглядела великолепно.
— Это Стэн, — сказал Тернер, надевая на него недоуздок.
— Стэн? Разве это имя подходит лошади? — Она сморщила нос.
— Хорошее, убедительное, звучное имя! — заявил Тернер.
— По-моему, он больше похож на воина.
— Правда?
— Его лучше назвать Воздушным Воином, чтобы он мог составить пару Воздушной Танцовщице.
Тяжело вздохнув, Тернер протянул ей поводья Стэна, а затем поймал вторую лошадь.
— А эта лошадь принадлежала моей матери. В этом году ей исполнилось двадцать три года.
— Разве это не слишком большой возраст для лошади?
— Да, но с помощью современных знаний о дрессировке и питании этих прекрасных животных мы добились того, что лошади все чаще доживают до тридцати лет. Я бы хотел, чтобы она жила вечно. — Тернер вдруг удивился, услышав собственные слова. — В любом случае эта лошадь на сто процентов леди, ты легко справишься с ней.
— А как ее зовут? — спросила Шейла.
Тернер улыбнулся. Его мать тоже любила необычные имена.
— Мама назвала ее Одинокий Ангел.
— Одинокий Ангел, — с удовольствием повторила Шейла.
— А я зову ее просто Энджи. Если ты поедешь на ней, то я возьму Стэна. Просто подойди к ней с одной стороны и постарайся не натягивать поводья слишком сильно.
Тернер понаблюдал, как она исполнила его приказание, и остался доволен. Шейла вела себя очень непринужденно и спокойно со своей подопечной. Он хорошо знал, что лошади обладают очень тонкой психикой, и даже такой спокойной старушке, как Энджи, не понравилось бы возбужденное поведение человека.
Тернер привязал Стэна-Воина к столбу и, подойдя к Шейле, развязал милый аккуратный бантик, который она сделала на веревке.
— Я всегда завязываю узел, который потом можно легко распутать. — Он сделал узел, натянул веревку, чтобы продемонстрировать его крепость, а затем потянул веревку за свободный конец и легким движением руки развязал узел.
— Зачем ты делаешь это?
В ее голосе прозвучал неподдельный интерес, и он сам не заметил, как начал объяснять ей, как завязывать узел, а затем дал попробовать сделать это ей самой.
— О! — воскликнула Шейла. — У меня совсем не получается.
Но она не сдавалась, и Тернеру это в ней нравилось. На пятой попытке она справилась со своей задачей.
Шейла издала победный возглас.
Тернер понял, что она никогда раньше не седлала лошадей. И ему пришлось объяснять ей, как пользоваться снаряжением конюха, для чего нужен каждый предмет и как им пользоваться. А ей ничего не оставалось, как самой полностью оседлать Энджи.
Тернеру нравились ее вопросы, ее энтузиазм и умение смеяться над своими ошибками, а главное — нее было горячее желание научиться.
Тернер подумал, что Шейла из тех людей, которые вкладывают в работу все свое сердце и душу.
