Бренда делала большие успехи. Она стала эмоционально более сильной и намного оптимистичнее смотрела в будущее. Они с Мэтти решили, что ей неплохо было бы пройти психологический тренинг, который бы лучше подготовил ее к условиям рынка труда. Мэтти даже смогла убедить женщину в том, что ей необходимо проконсультироваться с адвокатом по поводу заявления о разводе.
Однако все изменилось сегодня утром после телефонного звонка Бренды.
– По-моему, мы договорились, – мягко упрекнула ее Мэтти, – что вы не будете вступать ни с кем в контакт, пока все не решите окончательно.
– Я знаю, – виновато сказала Бренда. – Но мне было так одиноко!
Мэтти сочувственно улыбнулась.
– Прекрасно понимаю. Но уверена, что не должна напоминать вам о необходимости вести себя осторожно. Вы же просили меня не говорить ни единой душе о том, что вы здесь.
– Шейла никому не скажет, что я звонила. И я не сообщила ей, где нахожусь.
– Это хорошо. – Мэтти взяла Бренду за руку. – Я рада, что вы позвонили своей подруге… а не мужу.
– Насчет этого вам не надо беспокоиться. У нас с Томми все кончено. Мне надоело быть его боксерской грушей для тренировки.
Решительный тон Бренды понравился Мэтти. Это давало основание верить в то, что она больше не будет жертвой домашнего насилия.
Внезапно на лице Бренды появилось тревожное выражение.
– Должна признаться, что после разговора с Шейлой я снова стала бояться. Дело в том, что к ней приходил Томми. Напугал ее до полусмерти. Рвал и метал. Угрожал ей. Шейла даже испугалась, что он ударит ее. – Бренда замолчала, рассеянно трогая заживающую рану на виске, и перешла на шепот: – Она сказала, что Томми собирается устроить мне хорошую взбучку, когда найдет. И он не шутит, Мэтти. Томми убьет меня, если будет уверен, что выйдет сухим из воды. А с тем нефтяным дельцом, с которым он связался и с помощью которого надеется хорошо заработать, Томми сможет выйти сухим… Господи, как бы я хотела забрать Скотти и уехать как можно дальше.
Мэтти внимательно посмотрела на нее, на глубокий порез на ее лице, на пожелтевшие кровоподтеки вокруг глаз, на забинтованный нос. Эта женщина была слишком молода, чтобы пройти через такой ад. Но именно адом можно было назвать ее жизнь с человеком, склонным к насилию.
Наконец Мэтти осторожно сказала:
– Если вы действительно хотите так поступить, я все подготовлю. Вы со Скотти получите новые документы. Я уже помогала женщинам, у которых не было другого выбора.
Бренда заметно оживилась.
– Но должна вас предупредить, – продолжила Мэтти, – что это тяжелая доля. Вы не сможете вернуться домой. Никогда. Не сможете общаться ни с родственниками, ни с друзьями. Вам придется оставить все и всех в прошлом. – Она сделала паузу, чтобы Бренда могла все как следует прочувствовать, потом ласково, но твердо добавила: – Это будет очень тяжело.
– Тяжелее, чем то, через что я уже прошла? – Глаза Бренды засверкали от избытка чувств. – Тяжелее, чем терпеть побои каждый раз, когда я не могла угодить мужу? Тяжелее, чем когда ломают руку? Пальцы? Челюсть? Тяжелее, чем прятаться со Скотти в темном шкафу столько раз, что я и счет потеряла? Я хочу начать все сначала. Мы с сыном заслуживаем этого.
Понимая, что это решение далось Бренде нелегко и что оно не было принято под влиянием момента, Мэтти потрепала ее по руке и сказала:
– Только не торопитесь и хорошенько все обдумайте.
– Мне не нужно думать. Я хочу, чтобы вы помогли мне уехать из Вермонта. Я поеду куда угодно, Мэтти. В Калифорнию, на Аляску, к черту на кулички, лишь бы мы со Скотти были в безопасности.
Мэтти надолго замолчала.
– Я смогу отправить вас со Скотти через пару дней.
Впервые на лице Бренды появилось выражение облегчения… и чего-то еще…
У Мэтти сжалось сердце.
Надежда. Именно от надежды глаза Бренды снова засветились.
Это было наградой для Мэтти за ее старания видеть, как женщины, которые появлялись на ее пороге сломленные и отчаявшиеся, возрождаются к жизни, с оптимизмом смотрят в свое светлое будущее.
Бренда, заморгав, протянула руку и коснулась локтя Мэтти.
– А этот ваш мужчина, я что-то не вижу его. – С мягким сочувствием в голосе она спросила: – Вы расстались с ним, да? Наверняка из-за меня. Я не дала вам рассказать ему о том, что мы со Скотти здесь.
Попытка Мэтти улыбнуться не удалась. Она никак не ожидала, что Бренда затеет разговор о Конноре.
Девушка была страшно расстроена теми поспешными выводами, к которым пришел Коннор, не зная всех фактов. Это мучило ее, но она ничем не могла ему помочь.
Мэтти действительно была готова сделать это, но у нее опустились руки, поскольку Коннор упорно не желал поговорить с Джозефом, чтобы узнать всю правду от человека, который был единственным живым свидетелем и мог ему все рассказать. Однако глаза Коннора были полны решимости, когда он заявил, что никогда больше не собирается общаться с дедом.
Ну и дурак.
Глубоко вздохнув, Мэтти сказала Бренде:
– Я ни о чем не жалею. Пожалуйста, не вините себя, Бренда.
– Кто-то всегда что-нибудь да теряет.
Мэтти наморщила лоб и с удивлением посмотрела на нее.
Бренда пояснила:
– Я наблюдала в окно за вами обоими, когда вы разговаривали у того дома сзади. И потом еще раз, утром, когда вы шли по дорожке. Этот человек просто ел вас глазами.
– Ну, довольно. – Мэтти встала. Ей не хотелось говорить об этом, и из гордости она заявила: – Нельзя жалеть о чем-то, чего никогда не было.
Выдумав какой-то предлог, Мэтти вышла из комнаты, но успела заметить недоверчивый блеск в глазах Бренды… и понять, какое чувство охватило ее, когда она услышала последние слова своей гостьи.
Отчаяние.
Мэтти обвела взглядом полку в небольшой аптеке и выбрала шампунь, кондиционер для волос, тюбик зубной пасты, дезодорант и мыло. Все в маленьких дорожных упаковках.
Обычно девушка делала покупки в большом супермаркете, который находился в городе Маунтвью, но сегодня она приезжала к Джозефу Сандеру, чтобы узнать, не проконсультирует ли шаман Бренду перед отъездом той из города. Экономя время, Мэтти решила купить кое-что необходимое для предстоящей поездки Бренды прямо здесь, в резервации «Смоки-Вэлли».
Колокольчик у двери звякнул, и Мэтти машинально повернула голову. Встретившись взглядом с Коннором, она от удивления раскрыла рот.
Коннор не меньше ее был изумлен этой неожиданной встречей.
Что ей делать? Поздороваться? Не реагировать? Или что?
Он страшно разозлился на нее, когда они виделись в последний раз, в то утро, когда он разыскал ее, чтобы сказать, что его сон – не что иное, как детское воспоминание. А она практически заявила ему, что его отказ поговорить с дедом был чистейшей глупостью.
