Она постаралась выровнять дыхание, думая лишь о том, как лучше свести его с ума, но его губы и язык делали такие невообразимые вещи, что связно мыслить и сохранять спокойствие было совершенно невозможно. Ее руки непроизвольно нашли его волосы, а пальцы проникли меж темных прядей, чтобы прижать его ближе к себе.
Наконец Итан поднял голову и хрипло сказал:
— Ты и в самом деле чудесна на вкус. — Он приподнялся на постели, чтобы заглянуть ей в лицо, но пальцем продолжал делать те же ленивые, дразнящие движения, которые только что делал его рот.
— Я одна, — улыбаясь, прошептала Эбигейл, — или вместе с шоколадом?
— Ты вкуснее, но в сочетании с шоколадом вообще неотразима. Жаль, что его уже не осталось…
— Я не съела свою порцию вчера вечером, — прошептала она. — Посмотри в тумбочке возле кровати.
— Ага! — Он поднес к ее лицу блестящую медальку. — Разверни сама, — велел он, отдавая ей шоколад.
Эбигейл развернула обертку и поднесла шоколад к его рту. Он взял его, но только придержал губами, чтобы вложить лакомство между ее губ.
К тому времени, когда шоколад растаял во рту, она и сама уже чувствовала себя так, словно тает в горячей, текучей массе томного желания. Руки Итана гладили ее тело, ласкали груди, живот и бедра, вызывая страстный озноб, заставив, задыхаясь, прижаться к нему.
Она нежно куснула Итана в плечо, ощущая солоноватый вкус его кожи, и нагнула его голову, чтобы прильнуть к его горячим губам.
Пробежав пальцами по его спине, Эбигейл с досадой наткнулась на брюки, которые Итан так и не снял. Нетерпеливо она нащупала пряжку пояса и вытянула язычок из застежки, а он приподнялся, помогая ей сделать это, и в следующий момент, достав что-то из кармана, сбросил брюки на пол. Он сунул плоский маленький пакетик под подушку, а затем лег рядом с Эбигейл, крепко обняв ее.
— У нас есть еще одна шоколадка, — напомнил он. — Хочешь?
— Не знаю, — прошептала она.
Итан нежно поцеловал ее в шею, потом в одно и другое плечо, потом поочередно в обе груди и вдруг начал целовать в места столь интимные, что она почувствовала, как дыхание у нее пресеклось, а все тело напряглось в сладостной судороге.
И она, в свою очередь, трогала, целовала, ласкала его губами и ладонями до тех пор пока Итан не задрожал от возбуждения, судорожно хватая воздух ртом.
— Довольно, дорогая, — хрипло сказал он. — Я больше не могу…
Она позволила ему совсем раздеть себя и, пробежав руками между ее бедер, мягким движением раздвинуть их. Слегка отстранившись, он сунул руку под подушку и после небольшой паузы вновь всем телом прижался к ней.
Почувствовав на себе пьянящую тяжесть его тела, Эбигейл с такой жадной и безоглядной страстью отдалась любовному порыву, что все остальное просто перестало существовать. И лишь когда уже было поздно, в тот миг, когда трепещущий, пульсирующий водоворот без остатка поглотил ее, где-то на краю сознания запоздало вспыхнуло: «Что же ты наделала?..»
Итан не выпускал ее из объятий всю ночь, а на рассвете разбудил поцелуем, и они снова занялись любовью, на этот раз с уверенным спокойствием любовников, которые умеют отдавать себя друг другу без остатка. Нежными прикосновениями, замедленными поцелуями и, наконец, глубокими настойчивыми толчками, которые довели ее до всепоглощающего экстаза, он подарил ей столько наслаждения, что, казалось, никогда больше она уже не сможет испытать ничего подобного.
Потом они долго лежали в тишине, не размыкая объятий, пока он не почувствовал вдруг влагу ее слез на своей груди.
— Что такое? — встревоженно спросил он. — Что с тобой? Я не сделал тебе больно?..
Эбигейл отрицательно покачала головой. Все ее мысли и чувства были так мучительно запутаны, что она не могла бы и сама сказать, отчего плачет. Она хотела бы остаться в его объятиях навсегда и чувствовала, что могла бы сделать это с полным правом, но все же в глубине сознания таилось ощущение какой-то неправды, которое страсть притупила лишь на время, но которое становилось все явственнее, угрожая перечеркнуть эту божественную ночь любви.
Опять у нее было странное чувство, словно она разделена на два отдельных существа, словно в ней уживаются две разные женщины, одна из которых приняла решение отомстить Итану Миллеру за Ванессу, а другая с восторгом бросилась в его объятия. Так какая же из них окажется сильнее? Безоглядная в своей страсти женщина или холодный и расчетливый ангел мщения?
Впрочем, какая разница? Просто ставки теперь стали выше. А развязка, когда бы она ни наступила, станет от этого лишь разрушительней. Это было как раз то, чего она так упорно добивалась, так стоит ли теперь отступать?
Сердце у Эбигейл упало при этой мысли, и она содрогнулась от ужаса. Нет, я не смогу сделать этого, поняла она. Не смогу. Я не хотела заходить так далеко.
Но если она не пойдет дальше, ее временная уступка окажется бесполезной.
— Эбигейл? — Итан обеспокоенно уставился на нее.
— Все в порядке, — через силу проговорила она. — Просто… да нет, все это неважно.
— Но… — Он осторожно стер пальцем соленый ручеек с ее щеки. — Скажи мне все-таки, что с тобой. — Итан наклонился и поцеловал ее в мокрую щеку. — Я никогда раньше не заставлял женщину плакать, — прошептал он. Тревожная улыбка мелькнула на его губах.
Вырвавшиеся случайно, эти слова подействовали на Эбигейл как холодный душ. Даже если он и не видел слез Ванессы, он не мог не знать, как сильно она его любит. Он должен был догадаться, что с ней сделал его бессердечный поступок.
Эбигейл оцепенела и непроизвольно стиснула зубы. Ей захотелось вырваться из его рук, ударить его.
Или заплакать. Больше всего ей хотелось плакать — не тихо, сдавленно, всхлипывая от отчаяния, а громко разрыдаться от горя и ярости.
Но усилием воли она сдержала свой порыв.
— Никогда? — переспросила она.
Итан, казалось, не заметил холодности в ее тоне. Он тихо рассмеялся, но за этим смехом все еще крылось какое-то беспокойство.
— Я не причиняю женщинам зла. Ни одна еще не плакала из-за меня.
Хотелось бы верить ему. Но она-то знала, что это ложь. И еще какая!.. Невозможно поверить, что он не знал, сколько страданий принес Ванессе их разрыв.
Однажды Эбигейл видела, как они страстно обнимались в уединенной части пляжа, за песчаной дюной. Лифчик от купальника Ванессы валялся на песке, а на Итане были только плавки. Он целовал ее в шею, а Ванесса, запрокинув голову и закрыв глаза, отдавалась его поцелуям. Они не заметили Эбигейл, и, быстро отступив за гребень дюны, она со всех ног побежала прочь. Но эта сцена навсегда запечатлелась в ее памяти.
