С запозданием я понимаю, что он разговаривает по телефону, стоя у окна. Оглядевшись вокруг, я вижу белую палату. Солнечный свет отражается от стен, и это так сильно режет мне глаза, что они даже начинают слезиться.
Я тихо кряхчу, но папа не обращает на меня внимания. Видимо, он слишком занят своим разговором. Я не удивлена. Он, конечно, любит меня, но работа у него всегда стояла на первом месте. Да уж, видя как он разозлен, я понимаю, что кому-то явно достанется от него за какой-то проступок.
Я не очень вслушиваюсь в то, о чем именно он говорит, слишком занята своими размышлениями, поэтому улавливаю лишь основную суть диалога. Кто-то проштрафился, и теперь ему не сдобровать.
Я перевожу свой взгляд на так беспокоивший меня до этого звук. Его издает стоящая около моей кровати установка. Проморгавшись, окончательно удостоверившись в том, что это не сон, я вздыхаю.
«Так вот оно что, я в больнице… Теперь понятно, почему тут так пахнет хлоркой…»
Мой взгляд снова падает на фигуру отца у окна, а после скользит медленно в сторону, где снова натыкается на аппарат, на котором то и дело прыгают графики и меняются циферки, которые показывают мои пульс, ритм сердца и давление.
«Вот откуда этот дурацкий звук…»
Кажется, я слегка притормаживаю. Неужели, я ударилась головой?
Я прокручиваю в голове свои последние воспоминания. И вижу картину того, как на Давида направляют пистолет.
«Ох, точно… Вот почему я в больнице… И вот от чего мне так сложно двигаться. Вау… Вот это, конечно, круто. Меня подстрелили!»
Я тяжело выдыхаю, осторожно приподнимаясь на постели и ложась чуточку выше на жесткой больничной подушке.
— Мх.. Пап… - зову я его.
Едва я зову его, размытая фигура папы резко оборачивается на меня. Отец тут же отвлекается от телефона. И я слабо улыбаюсь.
— Привет, - бормочу я, снова прикрыв глаза, потому что в палате слишком светло. А глаза к такому яркому свету еще не привыкли.
— Лия! – он подходит к кровати и берет меня за руку.
— Пап… Не надо. Со мной всё в порядке, правда, - я смотрю на него, надеясь увидеть в его глазах понимание. – Пап… Где Давид? Он… С ним всё хорошо? Он не пострадал?
— Нормально всё с ним, - грубо отвечает отец. – Этого… - отец был бы рад выругаться, но сдерживает себя, - Зверева я отослал куда подальше. Тебе не о нём надо думать, а о себе!
— Что? Отослал? Куда отослал? – взволнованно спрашиваю я папу, вцепившись в его руку.
Мне становится страшно за Зверева. Надеюсь, отец понимает, что он ни в чем не виноват?
— Куда следует, туда и отослал, - сурово отвечает мне отец. – В командировку.
Я вижу, что он недоволен. Я понимаю, что он испугался за меня. Но Давид ведь здесь совершенно не причем! Я решаю, что пока что не буду больше напоминать отцу о нём. Чтобы не злить его лишний раз. Я уже рада хотя бы тому, что с Давидом все в порядке. И что его даже не отстранили. Командировка, это не так уж и страшно.
Папа ласково поглаживает мою руку.
— Ты даже не представляешь… Как я за тебя испугался… - произносит он, вздыхая тяжело.
Эти слова вызывают у меня теплую улыбку.
— Я тоже очень сильно люблю тебя, пап… Но, со мной все в порядке. Правда. Видишь? Жива, здорова, - отвечаю я ему. Мне очень хочется побыть с ним еще немного, но, если честно, я чувствую себя ужасно уставшей. Словно даже этот короткий диалог утомил меня так, будто я вагоны разгружала.
— Пап… Я…
Договорить я не успеваю. Телефон отца снова начинает звонить. Извинившись, он, все еще сжимая мою руку, отвечает на звонок. Когда он заканчивает, по его взгляду я понимаю, что снова что-то произошло и там требуется его присутствие.
Папа даже не успевает мне ничего объяснить, как я сама коротко киваю ему, улыбнувшись.
— Я все понимаю, пап. Правда. Не переживай. Не нужно сидеть тут со мной, как наседка, - произношу я тихо, слабенько сжимая его руку в ответ.
— Я зайду к тебе позже, мне правда нужно ехать, прости, - отец целует меня в лоб, и, глянув на меня еще разок, уходит.
А я, выдохнув, опускаюсь на постель и снова погружаюсь в сон.
* * *
Я всё еще надеюсь, что Давид зайдёт ко мне, перед тем, как уехать в командировку, но он так и не появляется. Вечером отец привозит мне мой ноутбук. В больнице особенно делать нечего, так что я всё появившееся у меня свободное время посвящаю тому, что дописываю свой роман. Благодаря тому, что отец рассказал мне, и тому, что я успела увидеть сама, у меня получается по-настоящему захватывающая дух история. Отец говорит, что они всё-таки поймали того наркодилера. И говорит, что ничего бы не получилось, если бы я тогда не отправила ему это сообщение. Значит, они успели вовремя. Невероятно гордая собой, я с еще большим энтузиазмом окунаюсь в написание романа.
Постепенно я уже и перестаю ждать Давида. Ведь проходит уже большое количество времени, но он так и не появляется. Я не сержусь на него. Понимаю, что, скорее всего, он уехал второпях. Приказы генерала ведь не обсуждаются, так?
Внимание моё со временем полностью концентрируется на моём романе. Те волнения, которые я испытала, когда воочию пронаблюдала настоящую перестрелку, отразились и на истории, которую я пишу. Дни в больнице превращаются в недели. Не представляю, как люди подолгу лежат в больнице и вообще не занимаются ничем, кроме как наблюдением за тем, что происходит за окном.
Однако, как ни странно, мне это время только на руку. Каждые утро и вечер перевязки. А дальше, помимо завтрака, обеда и ужина, в моём расписании только я и мой ноутбук. Пальцы стучат по клавиатуре, не переставая. Вдохновение, окутавшее меня, даже и не собирается уходить. История в какой-то мере отражает не только то, что происходило в отделе. Я впервые вношу в свой детектив и любовную линию.
Суровый работник оперативного отдела, который вершит правосудие, понимая, что не всегда получается следовать букве закона, чтобы вывести злодеев на чистую воду, и роковая красотка, ворвавшаяся в его жизнь и перевернувшая всё с ног на голову.
Конечно, по ходу истории приходится многое додумывать. Мой персонаж куда более охотно открывается героине. И даже привлекает ее к расследованию. Они вместе организовывают засаду, но, их обоих прижимают к стенке. Стараясь найти хоть какой-нибудь выход из ситуации, героиня моего романа вовремя вызывает подкрепление и злодей получает по заслугам! А потом они вместе с оперативником отправляются в путешествие, чтобы отдохнуть от суровых реалий преступного мира и просто насладиться друг другом.
Недели складываются в месяцы. Я, наконец, выхожу из больницы и успешно заканчиваю свой роман. Настает время для продвижения книги. Мне вновь удивительно везет. Издательство отрывает мою работу с руками и ногами. Как только роман выходит в свет, всё это уже становится похоже на настоящую сказку. Продажи книги растут. Роман печатается тираж за тиражом.
Иногда я вспоминаю Давида. Мне почему-то очень интересно, знает ли он о том, что роман вышел? Прочитал ли он его? Мне очень хочется, чтобы он его прочитал. Хочется, чтобы узнал себя и меня. Хочется, чтобы он как-то связался со мной, у него ведь есть мой номер. Хоть бы сообщение написал, поздравил бы. После того, как он отправился в эту командировку, я про него вообще ничего не слышала. Он будто бы пропал со всех радаров. Было немного обидно, что он даже не поблагодарил меня за спасение. А я ведь, между прочим, жизнью своей рисковала!
Несколько месяцев проходят просто на одном дыхании. Из-за всех этих хлопот с книгой и встреч с читателями на автографсессии, я чувствую себя довольно уставшей, я бы даже сказала, измотанной.
Я возвращаюсь в больницу на простое медицинское обследование. Я вообще слежу за своим здоровьем. И это выражается не только в питании. Сдав все необходимые анализы, я жду в кабинете, когда вернется врач и скажет мне результаты. Я почти уверена, что всё хорошо. Наверное, просто сильная усталость. Может быть, он выпишет мне какие-нибудь витамины для повышения тонуса.
