— Все в порядке, детка? — забеспокоился Гром. Кэрри кивнула. В ее глазах блестели слезы, навернувшиеся от кашля.
— Я никогда не умела пить, — принялась оправдываться она, смахивая слезы с длинных ресниц и улыбаясь Грому.
Однако она не возражала, когда он наполнил стакан снова.
На этот раз Кэрри надолго задержалась на соленой дорожке. От ее чувственных прикосновений по телу Грома пробегала дрожь, а на лбу выступила испарина.
Наконец Кэрри добралась до текилы и, захватив белоснежными зубами стакан с крепким напитком, выпила его залпом. Пока она неторопливо развязывала шнурочки на боксерских трусах Грома, он гладил ее шелковистые волосы, не желая торопить события.
Соблазнительным движением Кэрри провела языком по губам и, взяв кусочек лайма, съела его.
— Давай еще раз, — сказал Гром, чувствуя, как кровь в его жилах закипает от возбуждения. Но ему хотелось, чтобы и Кэрри дошла до точки кипения.
Кэрри осушила еще два стакана текилы, проделывая это все более и более эротично.
После третьего стакана она стащила с него «боксеры» и приникла губами к его телу.
Возбуждение Грома достигло предела. Каждое движение ее губ доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Он взял бутылку с тумбочки и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка.
Он не мог говорить, он едва дышал.
А Кэрри целовала его тело, дразнила, затягивая прелюдию. Он протянул ей бутылку, и Кэрри тоже выпила.
Они были уже пьяны.
— Слишком ярко, — сказала Кэрри и, потянувшись, выключила светильник.
Гром начал стаскивать с нее оставшуюся одежду. Особенно пришлось повозиться с застежкой бюстгальтера, которая никак не хотела поддаваться. Окинув взглядом обнаженную Кэрри, он едва мог справиться с собой.
Налив еще один стакан, Гром поместил его между ее бедрами.
— Гром!
— По очереди, чтобы было честно.
Он посыпал солью бедра Кэрри. Провел по ним языком, залпом выпил, выжал лайм на ее губы и поцеловал.
— Я больше не могу ждать, — он прижал ее к кровати. — Господи, Кэрри, я безумно хочу тебя.
— Я тоже. — Кэрри тяжело дышала, все теснее прижимаясь к нему.
— Только возьму презерватив. Подожди минутку. — Гром выдвинул ящик тумбочки, нетерпеливо схватил яркую коробочку, но уронил ее на пол.
Кэрри в нетерпении сжала ему спину.
— Поторопись.
— Пытаюсь. — Гром перекатился через кровать, поднял коробочку и заглянул в нее. — Ничего. Пусто, черт возьми.
— Что случилось? — Кэрри прижалась к нему всем телом.
— У нас ничего нет. — От возбуждения его трясло.
— Вообще?
— Я думал, что запасся впрок. Но, видимо, мы все использовали. — От досады Гром прикусил губу, проклиная все на свете. Он не хотел лишать себя и Кэрри удовольствия из-за такой ерунды. В этот момент его осенило: — Я остановлюсь прежде, чем это произойдет.
Кэрри выглядела смущенной и растерянной:
— Обещаешь?
— Конечно.
Ничего не произойдет. Он сможет контролировать себя и вовремя остановиться.
Не сомневаясь в своей возможности защитить Кэрри от нежелательных последствий, Гром проник в нее, и острое чувство блаженства захватило его.
Они целовались безумно, без остановки, двигаясь все чаще. Грому было мало. Он хотел ее всю, всю без остатка. Казалось, без этого он не сможет жить дальше…
Гром не понял, как это случилось, как он пропустил момент, сделал ужасную ошибку.
Он резко отстранился, надеясь, что все еще не так плохо.
Кэрри не двигалась. Она вопросительно смотрела на него и молчала.
— Нет, — ответил он на ее немой вопрос, надеясь, что Кэрри не уличит его во лжи.
Глаза Кэрри затуманились.
— Уверен?
— Абсолютно, — ответил Гром, понимая, что Кэрри не в состоянии мыслить логически. Она была слишком пьяна для этого.
Кэрри медленно начала вставать с кровати.
— Пойду ополоснусь, — сообщила она и, покачиваясь, направилась к ванной комнате.
Гром старался не паниковать. А что, если она теперь забеременеет? Только этого не хватало. Достаточно того, что он уже усложнил себе жизнь, купив сегодня кошку, так теперь еще и это.
Он тоже выбрался из постели, чтобы помочь Кэрри принять душ. Теперь он должен быть рядом и нести ответственность за свой поступок.
Солнечный свет, упавший на лицо, разбудил Кэрри. Тихо застонав, она села на кровати и почувствовала, что голова раскалывается на куски. Рядом похрапывал Гром, и звук храпа отдавался в голове Кэрри барабанной дробью.
Она закрыла лицо Грома подушкой. Он отбросил ее и перекатился на другой бок, не переставая храпеть.
С трудом выбравшись из кровати, Кэрри, путаясь в собственных ногах, пошла в ванную и приняла душ. Затем она ополоснула еще раз руки и лицо холодной водой и брызнула в рот мятным освежителем. Ничего не помогало. Вчера они слишком много выпили.
Вернувшись в комнату, Кэрри подошла к котенку. Спотти успела выбраться из своей корзины и теперь радостно гоняла по полу что-то блестящее.
— Привет, золотко.
Насторожив ушки, пятнистая кошечка подняла голову и мяукнула в ответ.
С чем это она там возится? Кэрри наклонилась и увидела, что Спотти играет с пачкой из-под презервативов. С пустой пачкой. Кэрри опустилась на колени и увидела под кроватью еще несколько цветных пакетиков. Видимо, они вылетели из коробки, когда Гром уронил ее.
Глаза Кэрри стали как блюдце, из груди вырвался жуткий стон.
Господи, она могла забеременеть, если бы он не…
Но ее тревожило какое-то смутное предчувствие, какие-то разрозненные воспоминания о прошлой ночи.
Гром вроде бы говорил, что все будет в порядке и ей не нужно беспокоиться. А что, если он солгал? Если он не смог остановиться?
— Гром! — Кэрри яростно затрясла его за плечи. — Немедленно проснись, слышишь?
Он подскочил как ужаленный, чуть не стукнувшись с Кэрри лбами.
— Какого черта! Что? Что случилось? — вскричал Гром. В мгновение ока он оказался около тумбочки, в которой хранился пистолет.
Кэрри даже не поняла, когда он успел откинуть простыни и вскочить с кровати.
Инстинкт, реакция воина, наемного солдата.
— Обойдемся без пистолета, — остановила его она.
Несмотря на полусонное состояние, Гром выглядел божественно. Его обнаженное тело было настолько совершенным, что Кэрри захотелось немедленно прижаться к нему. Но вместо этого она подняла с пола боксерские трусы своего бывшего мужа и бросила ему.
— Одевайся.
— Зачем?
— Одевайся, говорю.
Если бы она была осторожней, ему бы не удалось усыпить ее бдительность…
