Заплатив сотню долларов одному из работников отеля, я тут же получила ключ от номера, в который только что въехал Мартин. Я поднялась на этаж, подошла к номеру и замерла. «Боже, что я делаю? — подумала я тогда — Стою тут, как дура! Зачем я приехала? Зачем я вообще следила за ним? Разве не нужно больше доверять своему мужчине?». За дверью ничего не было слышно, и я подумала, что, наверное, мной и правда одолела паранойя и что Мартин действительно приехал сюда по работе. Но, как только я собралась уходить, вдруг услышала пронзительный женский смех. Сначала я подумала, что могла ошибаться, и смех мог быть из соседнего номера, но нет — смешок снова повторился. Ослепленная одолевшей меня яростью, чувствуя, как холодеет все внутри, я открыла дверь и вошла в номер.
Там меня ждала ужасающая картина, при воспоминании которой меня до сих пор бросает в дрожь — полуголый Мартин лежал на кровати, а над ним, абсолютно голая и разукрашенная до невозможности, бесстыдно светя всеми своими прелестями, извивалась девушка. Девушка. На моем Мартине. Тогда я глазам своим не поверила. Мне хотелось кричать, рыдать, бежать оттуда! Бежать как можно дальше! Или биться головой о стену! Да делать все, что угодно, только бы забыть увиденный мной кошмар! Но за долю секунды мои желания переменились — я схватила за волосы эту бесстыжую девку и силой выволокла ее за дверь. Она при этом истошно орала и осыпала меня какими только можно проклятиями, но меня это ничуть не останавливало.
— Проваливай отсюда, шлюха! — крикнула я ей. — И на вот прикройся! — добавила я, кидая вдогонку сброшенное с кровати покрывало.
Все это время Мартин лежал на кровати, не издавая ни звука. Тяжело дыша, я медленно повернулась и посмотрела на него.
— Как ты мог? — еле выдавила я из себя.
Глаза тут же наполнились слезами и мне снова захотелось убежать из этого грязного, пропитанного изменами отеля. Немедля, я поддалась этому спасительному желанию и помчалась к выходу.
— Марго! Подожди, пожалуйста! Позволь мне все тебе объяснить! — Мартин вскочил с кровати и выбежал за мной в коридор.
— Иди к черту, Мартин! — срывающимся голосом прокричала я. — Больше видеть тебя не хочу!
Видя, что он нагоняет меня, я поторопилась и, что было сил, побежала в сторону лифта. До сих пор помню его растерянное и испуганное лицо, которое медленно исчезало за закрывающимися створками лифта.
По прошествии полугода с той проклятой весны, я так и не смогла прийти в себя. Первое время Мартин ходил за мной по пятам, извинялся, просил вернуться, говорил еще какие-то вещи, пытаясь всячески выгородить и оправдать себя, но я его так и не простила. Как бы ни было мне трудно, плохо и больно, я понимала, что это не конец. Это только начало! И что его измены будут продолжаться. Поэтому я так и не поддалась всем его уговорам и обещаниям. Мне казалось, что в тот день, в отеле, я умерла. Вместе с нашей любовью.
Сидя в недавно снятой мной квартире, я медленно потягивала виски, глядя на легкую дымку, что плавно поднималась вверх от не затушенной в пепельнице сигареты. «Подумать только, — невесело улыбнулась я самой себе, — через два дня, в мой день рождения, мы должны были подавать заявление на регистрацию брака». Как сейчас помню этот разговор:
— Это будет самый счастливый день в моей жизни, — сказала я тогда.
— Нет. Самый счастливый день в нашей жизни, это день, когда мы встретились, — обнимая меня, ответил Мартин.
Слезы снова заструились из глаз. Такая любовь, такая красивая сказка, счастье, переполняющее наши сердца. Все это было безнадежно разрушено. Я, наверное, никогда не оправлюсь после такого удара. Сердце мое было разбито навсегда.
Ну, тогда я думала именно так. Вообще странно, что все мое счастье зависело от наличия мужчины. Хотя, к чему осуждать себя, верно?
Наступил мой двадцать седьмой день рождения. Я сидела в обычном кафе, одетая в платье, которое покупала специально для этого случая. Наступивший день должен был стать особенным в моей жизни. Ведь именно сегодня, я должна была стать невестой человека, которым жила последние три года. Слезы градом катились из глаз и посетители кафе, вначале лишь украдкой бросая на меня взгляд, уже в открытую пристально наблюдали за мной. Я резко встала из-за стола и, положив на стол пятьдесят долларов, выбежала на улицу.
Погода вторила моим душевным терзаниям — уже второй день беспросветный ливень стоял стеной. Люди прятались от него под зонтами, широкими вывесками магазинов, дождевиками. Я в две секунды промокла насквозь, но продолжала идти. Мне нужно было чувствовать движение, куда-то идти, бежать, только бы не сидеть на месте. Капли дождя смывали слезы с моего лица, но все новые и новые соленые дорожки скатывались вниз, смешиваясь с дождем. Шум машин, шлепанье сотен ног по бульвару, раскаты грома, все это заглушало мои неистовые рыдания, что вырывались из груди помимо воли. Я забежала в небольшой переулок, в котором, к счастью, никого не оказалось. Опершись спиной о стену дома, я откинула голову и посмотрела вверх — унылое серое небо с тяжелыми низкими тучами было словно зеркалом моей души. Непрошенными картинками в голове замелькали счастливые моменты, самые яркие воспоминания моей любви. Нашей любви. Любви, которой больше нет. Медленно сползая по стене, больше не сдерживая себя, я закричала. Господи, как же больно! В тот момент мне не хотелось жить. И был лишь один вопрос — «За что? Чем я заслужила все эти страдания? За что я так жестоко наказана?». Я прокричала эти вопросы глядя в небо, но так не получила ответа.
Не знаю сколько прошло времени и сколько я просидела в том переулке, мучась от бессилия, но в какой-то момент я почувствовала, что вся дрожу от холода. Усилием воли я поднялась на ноги и медленными шагами направилась в сторону метро. Войдя домой, мокрая до нитки и продрогшая до костей, я скинула с себя то, что раньше было моим праздничным платьем, укуталась в пуховое одеяло и легла.
Проснулась я от разрывавшего тишину телефона. Звонила моя мама, чтобы сообщить мне ужасную новость — мой отец попал в больницу. Эта новость, казалось, должна была добить меня, но нет, напротив, я как будто очнулась. Очнулась от давнего сна, в котором страдала и проливала слезы из-за мужчины, которому оказалась не нужна.
