Резкий, отрывистый стук – нет ответа. Снова – та же тишина за дверью.
Спит. Или гуляет. Или уехала к родственникам в Нью-Мексико. Или нашла наконец себе парня… Отлично. А что делать мне?
Внутренний голос терпеливо объяснил ей, что у нее есть пара знакомых в квартире слева.
Нет… ну… как же я пойду к малознакомым мужчинам в такое время?
Лорин случалось пререкаться с самой собой.
Ладно, черт с тобой, мисс Ноубл, загляну, заодно извинюсь.
Лорин поспешила выполнить пожелания своей совести, пока у той не появилось нового повода ее мучить. Однако девушка постучала совсем тихо, робко, будто на самом деле боясь кого-то побеспокоить.
Вдруг никого нет… или есть, но оба очень заняты, а тут я с поздним визитом!
Лорин уже было собралась постучать во второй раз – исключительно в угоду своей совести – и быстро удалиться, как внезапно дверь распахнулась. Лорин инстинктивно отпрянула, как испуганное огнем животное, потому что ей в глаза ударил свет фонарика.
– Эй! – возмутилась она.
Крис мгновенно отреагировал и направил яркий голубоватый луч фонаря в пол.
– О, простите, мисс Ноубл. – Тихий сдержанный голос, в нем – лишь немного волнения.
– Спасибо, так лучше. Я почувствовала себя подозреваемым, который в темном переулке нарвался на полицейскую засаду. – Лорин улыбнулась – немного нервно.
– У вас странные ассоциации, мисс Ноубл. Что-то связанное с вашим прошлым? – Крис говорил почти серьезно, а свет был настолько скудным, что выражения глаз нельзя было разобрать.
– Извините, я…
– Извините, я заставил вас так долго стоять на пороге, – опомнился Крис. Кажется, это открытие его смутило. – Заходите, прошу вас.
– Ну что вы, я только на секундочку.
Лорин и сама не заметила, как переступила порог.
Повсюду горели свечи – маленькие и большие, белые и цветные, в подсвечниках, на тарелках и даже в кружках. Их было штук двадцать.
– Крис, кто там? – раздался голос из комнаты. В гостиной появился Фрэнк. Он был в банном халате и с толстой оплывшей свечой в руках. – О…
Мгновенное замешательство.
Фрэнк мысленно благословил ту бытовую катастрофу, из-за которой был обесточен дом, потому что при таком освещении не было видно румянца, моментально вспыхнувшего у него на щеках. И не только… Мои уши! Ненавижу!
– Добрый вечер, мисс Ноубл. Извините меня.
Поэтому-то такого качества освещение позволило Фрэнку удалиться с достаточно гордым и независимым видом, который мог означать и холодность, и отстаивание границ своей личности и свободы, и просто занятость, но никак не детскую обиду и смущение.
Фрэнк удалялся с тем видом, с каким уходит со сцены трагик: безмолвно и достаточно медленно. Крис пожал плечами и улыбнулся Лорин – не заигрывая, нет, просто приветливо.
Лорин была потрясена: в том, как держался Крис, не чувствовалось желания обладать ею как женщиной, не было сексуальных намеков, характерных жестов-сигналов, чересчур проницательных взглядов и откровенных улыбок. В то же время он не казался ей закомплексованным, так что все это выглядело естественным и искренним.
И Лорин терялась, потому что не привыкла к таким ощущениям от общения с мужчинами.
Она зачем-то держалась рукой за дверной косяк – осторожно, кончиками пальцев, будто боялась потерять какую-то опору…
– Извините, я просто хотела узнать, что с электричеством, – проговорила она после несколько затянувшейся паузы.
– Я не знаю. – Крис пожал плечами и снова улыбнулся. – Такой профессии я пока не получил.
– Да нет, я не о том. Я боялась, что у меня проблема с пробками. А теперь вижу, что нет.
– Какая-то авария, наверное. Но это ничего. Сегодня вечер сотни свеч…
– Я вижу только пару десятков!
– Считайте это небольшим художественным преувеличением. У всего ведь должно быть красивое имя. Иногда оно может многое спасти.
– Я…
– Думаю, что, если вы останетесь, это будет чудесно.
– Но…
– Ну же, мисс Ноубл! – Крис мягким жестом предложил ей кресло.
Лорин собиралась возмутиться, что его не интересуют ее планы на вечер, ее настроение, и он даже не подумал о том, что ее может кто-то ждать…
мужчина, например… Нет, ну правда, неужели я выгляжу так, будто у меня нет любимого человека?!
…но так захотелось остаться, таким обаянием дышала атмосфера этого еще, кажется, не совсем обжитого помещения, так холодно становилось при мысли о возвращении в пустую темную квартиру, что Лорин так и не возмутилась. И не обиделась. А села в кресло.
– Спасибо. Мне немного неловко…
– Это ни к чему. Мне думается, что ни вы, мисс Ноубл, ни я – тем более – не сомневаемся в воспитанности и… – Крис хотел сказать «деликатности», но что-то его остановило, – и в умении друг друга быть светскими людьми, – собственно говоря, Крис повторился, – так что не за чем, наверное, отвлекаться на условности. Хотите кофе?
– Да, пожалуйста.
Крис варил его на открытом огне. Лорин ужасно обрадовалась, потому что сто лет не пробовала сваренного «вручную» кофе. У нее хватало терпения только на растворимый, ну в крайнем случае, на кофеварку. А тут…
– …Такая роскошь.
– Нет, что вы, просто один из любимых ритуалов. Почти магический, нужно сказать.
– Магией балуетесь? Белой или черной? – Лорин иронически приподняла бровь.
Ну вот, кажется, он уже начинает пудрить мне мозги.
– Нет, не магией. Так, волшебством.
– А в чем же разница? – искренне удивилась Лорин.
– Магия – это из книг для взрослых. Волшебство – из детских сказок.
– Не вижу связи.
– Я писатель.
– Правда?
– Правда. Самая большая правда из тех, что мне в себе нравятся. Их не так уж много… Но эта мне очень симпатична. Я сказочник.
Врет? Да нет же, не врет! И вправду – сказочник, похожий на настоящего доброго волшебника…
Лорин улыбнулась светло и как-то по-настоящему обрадованно.
– Никогда не встречала настоящего сказочника!
– Значит, сегодня маленький праздник.
Фея пришла в гости к сказочнику-волшебнику. Чудеса случаются…
Крису даже не было стыдно из-за того, что его друг вынужден сидеть в комнате в одиночестве, безнадежно лишенный его общества. Он примерно догадывался, из каких соображений удалился Фрэнк, но почему-то не сочувствовал другу. Справедливо считал, что Фрэнк зачастую сам усложняет себе жизнь.
Крис налил дымящийся ароматный напиток в маленькие белые чашки из какого-то особенного белого фарфора, который, казалось, светился. Лорин осторожно прикоснулась кончиками пальцев к изящно изогнутой ручке: нет, не успела нагреться, только слегка теплая.
