Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.
К ночи начинает сосать под ложечкой, а сон все никак не идет.
Чувствую себя будто птица, запертая в клетку, вокруг которой ходит голодный кот, и только богу известно, когда он доберется до птицы.
Встаю, решаясь выйти, но, дернув за ручку, понимаю, что дверь закрыта.
Вот же Хафифа! Решила запереть меня и морить голодом? Что ж, вполне в ее духе…
И вот как с такой найти общий язык?
Снова падаю на кровать и закрываю глаза, начиная вспоминать дом, маму, детство… Это помогает отвлечься, и я засыпаю.
Утром меня будит хлопок двери, и я тут же подскакиваю на кровати.
В дверях стоит Хафифа, злорадно усмехающаяся мне в глаза.
— Тебя зовет повелитель! — выплевывает она с ядом, и от ее тона по коже бегут мурашки.
Нажаловалась. Что же теперь сделает Карим?
Встаю и иду на выход, но женщина хватает меня за руку.
— Стой! Сначала переоденься!
Я опускаю взгляд на разорванные рукава и хмыкаю.
Все-таки не хочет, чтобы Карим узнал о вчерашнем? Но куда деть синяки и ссадины?
Хафифа все же удивляет находчивостью. Меня одевают в такое закрытое платье, что видно только кисти рук и кусочек шеи.
В таком виде женщина ведет меня по дворцу и буквально вталкивает в покои.
Успеваю удивиться, насколько здесь все отличается от нашего крыла. Страх парализует, но я стараюсь не паниковать.
Я должна показать Кариму, что не боюсь его.
Боже, какой же он…
Глаза падают на широкую спину, обтянутую белой рубашкой, словно второй кожей, на завитки темных волос, небрежно взъерошенных длинными пальцами.
Мужчина резко оборачивается и окидывает меня ледяным взглядом.
Меня бросает в жар от страха.
Карим и в хорошем настроении пугал меня до чертиков, а уж сейчас, когда его глаза горят огнем, я совершенно теряюсь.
Вспоминаю обещание, данное самой себе, и поднимаю взгляд. С вызовом смотрю в зеленые глаза и внутри разрываюсь от страха, хотя с виду этого никогда никто не сказал бы.
Карим вальяжно усаживается на край стола и ровным голосом приказывает:
— Подойди сюда, Снежана!
Он говорит на русском, чем немало меня удивляет. Здесь все считают знаком наивысшего уважения, если человек ради общения с ним переходит на его язык.
Надо же…
Хотя чего тут обольщаться? Карим хочет поговорить! Наказать меня за все, что я сделала, а значит, ему нужно как-то донести до меня информацию.
Я все так же стою на месте, не желая слушаться.
Мужчина прищуривается и глубоко вдыхает через расширенные ноздри. Вижу, как он злится. Привык, что каждое его слово слушают с открытым ртом.
— Ты же поняла мою речь! — рычит он, пересекая комнату.
Карим нависает надо мной, словно глыба, но я вскидываю взгляд на него и киваю:
— Да!
— Тогда почему ослушалась?
— Я не буду выполнять твои указы! Ты украл меня! — шиплю я в ответ.
Если такие, как Назифа, готовы пятки ему целовать, то я не собираюсь! Пусть не думает, что я ему покорюсь, как все остальные!
Внутри рождается такое чувство безысходности, что я готова на все, даже расцарапать лицо этому надменному шейху. Пусть меня потом казнят!
Мне уже все равно! Достаточно надо мной уже поиздевались в этой стране!
Карим хватает меня за шею, несильно, но довольно крепко, и наклоняется ближе.
— Я спас тебя! — рычит мне в лицо. — И теперь ты моя. Вся. Ты будешь делать только то, что я тебе скажу, поняла?!
Я замираю. Как бы я ни храбрилась, но от слов мужчины все внутри немеет от страха.
— Ты меня поняла?! Отвечай! – нажимает он на шею сильнее.
Страх толкает меня на крайнюю отчаянность.
Чувствую, что этот мужчина может сделать со мной что угодно. Даже если он сейчас убьет меня прямо здесь и сейчас, никто не узнает.
Да и дела никому не будет.
И это ощущение, что вся моя недолгая жизнь сейчас сфокусирована в руках другого человека, пугает до смерти.
Одно его неловкое движение — и мне конец.
Кроме того, что это дико пугает, это еще и дико злит.
У меня ничего не осталось! Ни свободы, ни счастья, ни выбора, даже своим телом я не могу распоряжаться!
Да кто они такие? Думают, что боги?!
— Я не ваша наложница! Не подстилка вроде Назифы или других! Я свободный человек! У меня есть права! А вы меня украли! — выплевываю я. – В моей стране тебя бы посадили в тюрьму! Всех вас!
— Но, как ты уже успела заметить, ты не в своей стране! И не попадешь туда больше! Так что привыкай… — усмехается он, становясь похожим на дикую пантеру, оскалившуюся в ожидании вкусного ужина.
Вопреки всему, Карим все же отпускает мою шею, но не отодвигается ни на миллиметр. Наоборот — он притягивает меня к себе и ведет носом по шее, отчего я замираю в ужасе.
Такое впечатление, что он сейчас зубами разорвет мне кожу…
Но нет. Карим только вдыхает запах моих волос и тихо шепчет:
— Хватит бегать от меня. Сегодня ночью ты будешь моей!
Нет!
Я мотаю головой, отпрянув назад, и шепчу пересохшими губами:
— Нет! Я не сдамся! Лучше убейте сразу!
Карим усмехается, а я чуть не теряю сознание от понимания своей беспомощности.
Этот мужчина напоминает мне хищника. Дикого и беспощадного. Ослушаться Карима не представляется возможности.
И видит бог, что понравиться такому — настоящее проклятие.
Глава 11
Глава 11
— Иди, Хафифа приведет тебя в порядок!
Я сжимаю губы и с ненавистью смотрю на Карима.
Если он думает, что я так просто ему отдамся, он ошибается.
— Ты мне не повелитель! — отвечаю я. — Я не дам тебе даже прикоснуться к себе, понял?
Вижу, как в глазах мужчины зажигается огонь злости. Он заглядывает мне в глаза, стоя так близко, что я боюсь дышать, и рычит:
— Ты знаешь, как я наказываю непослушных рабынь?
Молчу, зная, что не хочу даже слышать об этом, но мужчина не ждет моего ответа. Он приближает лицо настолько близко, что наши губы практически соприкасаются, и хватает пальцами подбородок, чтобы я не отводила глаза.
— Я выгоняю их из своего дома. Девушки не могут здесь жить без опеки мужчины, так что вам одна дорога — в бордель или в петлю! И поверь, когда ты выйдешь отсюда, на тебе не будет живого места…
От его шепота у меня бегут мурашки по коже. Неужели он настолько жесток? Или здесь просто нет нежестоких мужчин?
— Ты будешь меня слушаться, если не хочешь попасть на улицу, поняла?
Я киваю, в страхе гладя в жгучие зеленые глаза. Сейчас в них плещется жидкий огонь, который заставляет все внутренности сворачиваться от ужаса.
— Хафифа, я знаю, что ты за дверью! Уведи ее!
Она же появляется на пороге и, не скрывая злорадной усмешки, хватает меня под локоть.
— Пошли!
Я плетусь за Хафифой, чувствуя, как внутри все сводит от тревоги.
Сегодня ночью я лишусь невинности? Неужели все будет именно так?
Ведь я хотела сделать это по своей воле, с человеком, которого люблю, а не с жестоким незнакомцем, который и любить-то не умеет.
Меня приводят в купальни, и уже знакомые одалиски приступают к помощи мне в водных процедурах.
Несколько часов меня моют, просушивают волосы, натирают маслами. Царапины и ссадины, которые оставила Хафифа, еще очень ноют, но я стараюсь не подавать виду. Знаю свой организм, они будут заживать еще очень долго.
Доделав все, девушки заворачивают меня в халат, ведут обратно в свою комнату.
Хафифа подозрительно молчаливая, но и я особо не хочу разговаривать. Все мои мысли занимает исключительно предстоящая ночь.
— Сиди, сейчас вернусь!
Женщина уходит, закрывая за собой дверь на ключ, а я вздыхаю, усаживаясь на подоконник.
Зря заперла. Даже если бы я хотела сбежать, то явно не могла бы из-за слабости. Страх и голодовка дают о себе знать.
Тем более слова Карима о том, что девушке без мужчины здесь не выжить, бередят душу. Куда я пойду? Да еще и без паспорта…
