даже представлять не хотела, что он мог подумать обо мне еще.
Я лишь винила себя, что в тот день, когда вернулся мой муж, я не выставила его чемодан за дверь опять. Да, был бы скандал, возможно, он даже ударил бы меня. Но все же мог бы представиться шанс, что он покинул бы мою квартиру. Ну, или хотя бы я сделала все возможное для этого, но не получилось, потому что он физически сильнее меня. Не надо мне было быть такой понимающей. Моя же доброта оборачивалась против меня сейчас.
Тут я вспомнила ту встречу в баре пару дней назад с тем, кто был так похож на Анхеля. Мне подумалось, что мой ангел-хранитель, зная, что я так и не увижу своего испанца, предвидя все события, что проживала я сейчас, решил подарить мне ту встречу как маленькое утешение моему разбитому сердцу.
Я вернулась домой, и теперь меня уже переполняла ярость. Я набросилась на мужа с кулаками.
– Собирай вещи и уходи! Уходи из этого дома! – Я стучала ему в грудь своими маленькими кулачками. Он быстро схватил мои руки в свои. Я пыталась вырваться, но не могла и пошевелить рукой, не говоря уже о том, чтобы высвободиться из его мертвой хватки.
– Ты, наверное, забыла, что на эту квартиру и я имею права, – ледяным голосом говорил он, – плюс к этому, тут живут мои дети. Ты мне не нужна, но детей я не оставлю! Ты можешь убираться сама отсюда на все четыре стороны!
– Я? Из своей собственной квартиры? – моему возмущению не было предела.
– Я все сказал! Одно слово, и ты пожалеешь, что завела со мной этот разговор! – он с силой оттолкнул меня, и я впечаталась в стену коридора.
– Ненавижу тебя! Ненавижу!
Я почувствовала себя совершенно беспомощной, чтобы противостоять этому человеку. У меня не было никого, кто бы мог мне помочь. И он был прописан в моей квартире! Закон на его стороне. Любая полиция опять вселит его, даже если я и выставлю его сумки за дверь.
На следующий день я пошла восстанавливать загранпаспорт. Мне сказали, что на это уйдет три недели. Через три недели и мой отпуск заканчивался. Но я была намерена лететь, лететь во чтобы то ни стало! Я пройду опять этот путь. Я не сверну с пути после первой же неудачи! Это для меня становилось делом принципа.
Я написала Анхелю, что уже подала документы на новый паспорт, но отправить сообщение не смогла. Чего я ожидала? Я опять была в блоке. Он сказал этим все: «Я не хочу больше о тебе ничего знать». Но, может, он заблокировал меня, думая, что это я, кто не хочет больше о нем ничего знать? Что я передумала лететь, и, может быть, передумала давно, а сказала это только перед вылетом, придумав очередную ложь про украденный паспорт? Я должна была разобраться в этом вопросе. Я обязательно выясню это, но потом, не сейчас.
Сейчас я понимала только то, что попала в западню. Я не могла ничего сделать. Мне оставалось ждать три недели, потом собирать документы и еще неделю ждать визы, а потом меня никто не отпустит с работы. Если я буду об этом думать, то просто сойду с ума. Я спрашивала себя: готова ли я потерять работу ради этой поездки? Раньше меня ждали, меня не хотели отпускать от себя, а теперь меня блокировали при каждом недопонимании. Так готова ли я рискнуть работой? И я говорила себе «Да». Это меня пугало. Почему я готова была поставить на карту все? Почему?
Жизнь мне бросает вызов. Есть ли во мне мужество отстоять свое право быть счастливой? Действительно ли я хочу этих перемен? Или сдамся при первой же неудаче? А что, если меня там не ждет ничего из того, что я себе вообразила? Ответ был только один – если я не поеду, так этого и не узнаю никогда. Лучше сожалеть о том, что сделала, чем о том, что могла бы сделать и не сделала. Я сделаю это!
Ждать документов приходилось долго. Я не могла делить одну крышу над головой все это время с человеком, который разлучает меня с любимым. Я собрала вещи детей и свои, взяла билет на самую ближайшую дату на поезд до моря и уехала. Мне надо было привести свои мысли в порядок. И мне нужен был отдых. Муж, видя мою решимость, даже не пытался препятствовать мне.
Море. Солнце. Пальмы. Туристы. Все это мне не помогало. Наоборот, лишь напоминало мне о том, где я сейчас должна была бы быть. Меня успокаивало лишь то, что я дарила прекрасный отдых своим детям.
Мы снимали домик недалеко от моря. Ближе к вечеру я любила прогуливаться одна по кромке берега. Часто садилась на песок и просто сидела, подолгу смотря на море. Наверное, и там, в далеком Аликанте, он так же сидит на песке и смотрит на море. А может, мы оба сидим сейчас и смотрим на море. Мне нравилось думать об этом. Эта мысль меня утешала. Только я смотрю на Черное море, а он – на Средиземное.
Я написала его имя на песке, и морская волна, нахлынув, забрала это имя в морские глубины. Тогда я написала: «Te amo, Angel».
– Передай это ему, море, – прошептала я.
Волны послушно забрали себе и это мое сообщение.
– Море, скажи ему, что я люблю его. Покажи ему мою боль. Помоги мне, – просила я помощи у независимой стихии.
И волны, лаская мои голые ноги, тихо шептали мне:
– Все будет хорошо. Все хорошо.
Говорят, время лечит. Меня оно не лечило. Говорят, когда люди чувствуют боль, время для них останавливается. Вот и мои дни тянулись так, словно кто-то их специально растягивал в пространстве. Три недели казались мне тремя годами.
Я записала видео для Анхеля, чтобы он вспомнил меня. Может быть, это растопит лед в его замерзшем сердце. Может быть, увидев меня опять, услышав мой голос, он почувствует что-то ко мне, как прежде, и его обиды растают. Я купила новую сим-карту и с нее отправила ему мое видео. Две синие галочки возле моего видео говорили мне о том, что его просмотрели. Но ответа не было. Анхель упорно хранил молчание. Тогда я написала ему, что я жду новый паспорт и я все равно приеду. Я писала о том, что я думаю о нем и мои чувства не изменились, несмотря на то,
