Ознакомительная версия.
– И ты так же очарована мной, как я тобой. – Тео пальцами выписывал круги на ее ладони, удерживая Бекку одним своим янтарным взглядом.
– Не льсти себе, – прошептала она, но руку не отдернула и не отвела глаза.
И еще ей показалось, что сердце у нее так громко бьется, что может заглушить шум в ресторане, во всем городе, на всей планете.
– Мне не нужно себе льстить, – вкрадчиво проговорил он. – Мне достаточно взглянуть на тебя.
«И увидеть кого?» – прошипела рациональная и холодная часть ее мозга. И разбила волшебство момента. Бекка отдернула руку так, будто та лежала на раскаленной плите. Она прижалась к спинке стула, чтобы быть как можно дальше от Тео, но этого явно было недостаточно. Он был такой большой, как целый мир.
– Моя мать не умела позаботиться о себе, что уж говорить о ребенке, – отрывисто сказала Бекка. Тео молча смотрел на нее. Какая-то безрассудная частичка ее души полагала, что видит в нем нечто искреннее, видит его настоящего. – Мама находила мужчин, которые помогали… так или иначе. Хотя, насколько каждый из них помог, вопрос спорный. В конце концов мы поселились в Бостоне, где она вышла замуж за отца Эмили. Он был хороший, когда не пил.
Тео пошевелился, и Бекка поймала себя на том, что смотрит на твердые мышцы его груди. Он был слишком красив. И смертельно опасен. Она не должна играть с огнем. Только не с ним!
– Так что в конце концов мама его выгнала. И мы остались втроем. Мы жили как могли, – с трудом призналась она, словно ее загнали в угол и вынудили все сказать. – Ты это хотел услышать? Рассказ о совсем не похожей на идиллию жизни незаконнорожденной девочки?
– У меня возникло ощущение, что ты оправдываешься, – заметил Тео. Это сочувствие сейчас мелькнуло в его глазах? Или жалость? – Тебе нечего стыдиться.
– Я знаю! – У нее вдруг заболели старые раны. – Но моя мама все равно стыдилась. У нее были более масштабные планы на жизнь. И на судьбу дочерей тоже. Думаю, если бы она была жива, сама пришла бы к Брэдфорду. А она была человеком особенным. Она унизилась бы перед этой жабой, своим братом, а он только рассмеялся бы ей в лицо и отослал бы прочь.
Воцарилось тяжелое молчание. Бекка не понимала, почему и зачем она все это рассказала. Как будто она несправедливо обвинила Тео в том, что мог бы сделать Брэдфорд. Да что с ней такое? Если Тео не виноват в этом конкретном случае, это не значит, что он вообще ни в чем не виноват. Ведь она оказалась здесь из-за его хитроумного плана.
– Наверное, ты права, – помолчав, заметил Тео. Такой ответ должен был бы показаться ей чудовищным. Вместо этого Бекке стало легче. Намного легче, чем от любой банальности, которую обычно говорят в таких случаях. – Но, по-моему, тебе давно пора наплевать на то, что в Брэдфорде мало человеческого. Какое тебе до него дело?
– Мне и нет дела, – солгала она.
Бекка поняла, что и так сказала слишком много. Тео махнул рукой, чтобы им принесли счет. Он не заслуживает того, чтобы знать о ней хоть что-то. Не заслуживает ничего сверх того, за что платит.
Так почему же она открыла ему душу?
Бекка все еще не нашла ответа на этот вопрос, когда они вернулись в пентхаус. По дороге они молчали. Тео что-то набирал на своем смартфоне, а она притворилась, что смотрит в окно. На самом же деле Бекка никак не могла отвлечься от того, что произошло за обедом. Не могла отделаться от ощущения, что их отношения изменились, и у нее земля начала уходить из-под ног.
Машина плавно затормозила у тротуара. Бекка вздрогнула, когда Тео положил руку ей на плечо.
– Там папарацци, – предупредил он. – Ты готова?
– Откуда мне знать, готова я или нет?
Можно ли вообще быть готовой к такому вмешательству в личную жизнь? Бекка выглянула в затонированное окно и сглотнула.
– Им нужна реакция, – ровным голосом сказал Тео. – Чем эмоциональнее ты будешь, тем лучше для них. Они скажут все что угодно, чтобы получить от тебя нужную реакцию. Все что угодно. Понимаешь?
Он был так спокоен. Так уверен в себе. Бекка почувствовала, что паника начала отступать, а пульс у нее пришел в норму. У Тео был такой вид, словно он мог спасти их обоих одной только силой воли.
Она вдруг подумала, что вся эта шумиха ему нужна. Он, наверное, сам позвонил папарацци.
И все-таки Тео придавал ей сил, потому что верил в нее, верил, что она справится. Бекка выдавила улыбку.
– Ну, что такого там может быть? – весело спросила она. – Что бы они там ни говорили, это же не обо мне, да?
Сколько раз он наблюдал, как Ларисса общается с этими людьми… Сколько раз он поражался ее врожденному умению использовать это внимание, посылать те сигналы, какие она хотела послать обществу… И сколько раз он сам имел дело с папарацци…
Уитни всегда находились под пристальным вниманием СМИ. И Тео от них узнал все о прессе и научился с ней общаться. А вот Лариссе ничего узнавать было не нужно. У нее это было в крови. И Тео не вмешивался. Даже когда пресса ополчилась против нее. А потом и против него тоже.
Но с Беккой он почти потерял контроль над собой. Ему вдруг захотелось порвать папарацци на куски. Он-то привык к настырным репортерам, а вот Бекке, надевшей большие темные очки, короткий проход от машины дался нелегко. Дыхание ее прерывалось, а еще она легонько вздрагивала всякий раз, когда они выкрикивали имя Лариссы. И все же она шла вперед. И этим мерзавцам пришлось остановиться у дверей дома, где сразу несколько швейцаров приготовились к тому, чтобы с боем не пустить их в здание, если понадобится.
– Я бы уберег тебя от этого, если бы мог, – тихо сказал Тео, взял Бекку за руку и повел к лифту. За темными очками он не мог разглядеть выражение глаз, но видел, как подрагивает ее нижняя губа.
– Но тогда какой смысл в этом обеде? – поинтересовалась она без каких-либо эмоций.
Двери лифта закрылись.
– Я понятия не имела, на что это похоже, – продолжала молодая женщина тем же ровным тоном. – Все эти камеры, люди… Их так много, и они так близко. – Она расправила плечи.
Тео было больно.
– Бекка, – снова сказал он, но она не слушала его.
– Но ты этого хотел? – Она сдвинула очки на лоб и уставилась на Тео глазами цвета мха. На лице ее застыло очень серьезное выражение. – Наверное, поэтому ты меня не подготовил. Чтобы я не выглядела слишком уверенно, чтобы казалась хрупкой. Как женщина, которая только что оправилась от удара и выписалась из частной клиники.
Тео никогда еще не испытывал к себе столько ненависти. Бекка не пыталась оскорбить его этими словами. Она просто констатировала наличие у него скрытых мотивов, и он не мог это отрицать. Тео действительно именно на это и рассчитывал.
Ознакомительная версия.
