— Ты обеспокоен тем, что пришлось на несколько дней оставить офис? — предположила Тара. — Но там остался Митч. Он профи. А во вторник ты вернешься.
— Да, Митч — профи! — угрюмо согласился Рэнд, продолжая осмотр.
— Рэнд, посмотри на меня, пожалуйста, — взмолилась Тара. — Что с тобой происходит?
— А что со мной происходит? — небрежно бросил он и, так и не взглянув на девушку, проследовал с инспекцией в туалет.
А она-то мечтала, что вечером они под руку выйдут на палубу прогуляться в лунном сиянии, отужинают в приглушенном свете свечей, а затем разделят ложе в мерцании звезд, отраженных в океане, а за бортом будет слышаться умиротворяющий шелест вод…
— До сих пор мне не приходилось совершать круизы, — доверительно призналась Тара, когда он показался из туалета. — Не дождусь, когда ты покажешь мне такелаж.
— И с такими-то познаниями ты умудрилась семь лет проработать в круизной компании?! — пренебрежительно отозвался Рэнд, полоснув ее холодным взглядом. — И неужели же ты сама никого не посылала в подобные путешествия?! Досадное упущение, рад, что тебе удалось наконец его восполнить.
— Я никого никогда не принуждала, Рэнд, — горестно всхлипнув, пробормотала Тара.
— Выходит, я по всем параметрам везунчик, — едко заметил он.
— Плыть до Багам было твоей идеей, — обиженно напомнила ему девушка, листая программку круиза. — Мы еще должны подписаться на экскурсию по побережью, — примирительно проговорила она, протягивая ему приложенный к буклету формуляр.
Он взял этот лист и, отвернувшись от Тары, резко произнес:
— Договоримся сразу: я здесь для работы, ты — не более чем реквизит. Ты вольна делать все, что сочтешь нужным в смысле всяческих развлечений, если это не повредит моему инкогнито. Для спутников мы пара, но только для них. Понятно? Плавай в бассейне, гуляй по палубе и пристаням, но никаких чрезмерных трат. И прошу не переигрывать на публике. Пусть мы и пара, но не новобрачные в свадебном путешествии…
Рэнд вставил карточку ключа в замок каюты. Он намеренно задержался на палубе после окончания традиционного для начала любого круиза совместного ужина всех пассажиров и основных представителей судовой команды во главе с капитаном судна. Ему претило участвовать в псевдосемейной идиллической отправке на ночь. Любая имитация вызывала у него стойкое чувство протеста. Но Таре нравилось разыгрывать заботливую женушку, не будучи таковой даже отдаленно.
Кинкейд не нуждался ни в чьей опеке, тем более в ситуации взаимозачета, которая сложилась у него с-Тарой.
Он выждал на палубе до того момента, когда, как ему казалось, Тара должна уже была исчерпать список гигиенических манипуляций и улечься на бочок на одну из половин постели.
У Рэнда оказалось достаточно времени, чтобы поразмыслить над собственной реакцией неприятия, которая своей остротой удивила даже его самого. Планируя этот круиз, он и не предполагал, что четырехдневная перспектива сожительства с хорошей, в сущности, женщиной так его ужаснет. Он не был способен делить с кем-либо свое жизненное пространство. И именно по этой причине пять лет назад расстался с Тарой, понимая, что их отношения в прежнем виде исчерпали себя. Девушка становилась все требовательнее, желая видеть в нем не только приходящего сожителя, но и постоянного участника своей жизни, тогда как Рэнд не желал уступить ни пяди независимости. Решив, что лучше резать по живому, он пошел на короткое и невнятное объяснение, весь смысл которого можно было изложить в двух-трех жестоких словах…
Рэнд отворил дверь в каюту, рассчитывая застать Тару спящей. Он тихо прошел вглубь и увидел полоску света под дверью ванной комнаты. Разглядел постель — она была пуста.
Недвусмысленные звуки раздались из ванной комнаты, затем послышался шум воды из крана. Рэнд открыл дверь и спросил у девушки с мокрым и бледным лицом и полотенцем в руках:
— Морская болезнь?
— Нет, не думаю, — проговорила она. — Быть может, дело в еде… Хотя не знаю, — пробормотала она.
— Мне казалось, ты уже легла.
— Я забыла ночную сорочку, — призналась Тара.
— Надо же, какая неожиданность, — ехидно заметил он и, вновь закрыв дверь, включил в каюте свет.
Тара вышла из ванной комнатки. Ее определенно ужалил сарказм Рэнда.
— Если тебе неприятно видеть меня голой, можешь одолжить свою футболку.
— С удовольствием, — отозвался Рэнд, словно в подтверждение мысли, что ему неприятно видеть ее голой, хотя в этом не было ни толики правды.
Он выдвинул ящичек комода и, достав белую футболку, небрежно швырнул ее на кровать.
— Спасибо, — выдавила Тара и вновь удалилась в ванную комнатушку.
— На здоровье, — враждебно бросил ей вслед Рэнд, изумляясь собственной резкости.
Пока она переодевалась в уединении, он нервно метался по комнате, как загнанный в ловушку зверь.
Тара появилась из ванной с принципиальным вопросом:
— Какую сторону ты предпочитаешь занять?
— Любую, так как стороны всего две.
— Не пойму, по какой причине бесишься? — не выдержала Тара.
— Прости, что я менее обходителен, чем здешние стюарды. Эти, как мне показалось, тебе очень понравились, — буркнул он, когда она легла и прикрылась простыней.
— А ты из тех, кому просто по нраву портить удовольствие… Ванная в твоем распоряжении, — констатировала Тара.
Он демонстративно хлопнул дверью. Чистил зубы рьяно, хмуро всматриваясь в свое отражение с пеной на губах, брился порывисто, выставив нижнюю челюсть вперед, умылся с брызгами, яростно оттер влагу с лица и шеи, соображая, сколько нужно времени среднеарифметической женщине, чтобы уснуть, считал минуты и ненавидел себя за это…
Приложив ухо к двери, Рэнд прислушался. Но что он надеялся расслышать, кроме морского шума и звуков ночных увеселений па палубе? И сколько он мог оставаться в ванной без особой нужды, чтобы не прослыть трусом?
Рэнд вышел, притворил дверь и выключил свет. Затем прошел к постели, тихо сел на нее и замер, ловя размеренное дыхание Тары. Спала или изображала сон — это уже значения не имело. Главное, что она решила не реагировать на его появление.
Он занял свою часть постели и укрылся простыней. Повернулся спиной к напарнице и затих.
Пролетела минута, и он, почувствовав себя в относительной безопасности, стал дышать нормально. Но тут Таре вздумалось повернуться и всем телом, без намека на футболку, прижаться к нему. Хуже того! Она провела ладонью вверх по его бедру и скользнула под полотно боксерок.
