— Вы, ты — какая разница! — ответила она, сжимая пальцы. — Мы совсем не близки, Лукас Старк. Близость — это нечто другое, чем лишение невинности. Чтобы быть близким, надо очутиться в сердце, а не в…
Калли оборвалась, вдруг осознав, какой бред она несет. Старк же расхохотался, закрыв лицо руками. Его смех был до того унизительным, что Каллиста даже застонала.
Она выскочила из комнаты и зашагала прочь, не зная, куда конкретно идет. Ей не был известен план дома. Она не собралась бежать, но и оставаться в одной комнате со смеющимся (над ней) Старком, не собиралась. Она сначала спустилась на первый этаж, затем поднялась на второй, выглянула из окна коридора во двор. Отпрянула и пошла на третий. Поднялась, отдышалась…
…Калли не помнила, где она уже бродила, а где еще не бывала. Сколько времени прошло за этим бездумным блужданием, она тоже не могла предположить. Ноги у нее подогнулись от усталости, и она замерла, привалившись спиной к первой попавшейся двери.
Где-то в стороне послышались мягкие шаги. Ни с чьими другими перепутать их Калли не могла. Она закрыла глаза, чтобы не видеть подошедшего Старка.
— Как это мило — дожидаться меня у дверей моей спальни, — руки Старка обвились вокруг ее талии, лишая возможности вырваться. — Заходи, коли уж пришла. Ты столько времени пробыла на ногах…
Нащупав за ее спиной дверную ручку, Лукас открыл дверь и втолкнул Калли в свою комнату. Калли не сопротивлялась.
Она сделала шаг к постели. Но только один единственный. Посмотрела на нее и усмехнулась. Свет одинокого ночного бра позолотил ее глаза. Она ничего не говорила, но все в ее облике выглядело таким безучастным, что Старк сам выпустил ее, отступая.
— Тебя очень сложно понять, мисс Горький шоколад, — произнес он, глядя на нее то ли со злобным восхищением, то ли с яростным изумлением. — Откуда в тебе столько граней? О которые можно порезаться до крови.
— Неужели Ари тебя не удивляла? — вместо ответа оборонила Каллиста.
Золотой свет все ярче разгорался в ее глазах.
— Ари предсказуема, как ребенок. В ней нет тайн и загадок, этим она и хороша. — Руки Лукаса потянулись к Каллисте, но не решились притронуться. Они разговаривали в шаге друг от друга.
— Я хочу ей позвонить. — Калли из-под ресниц вопросительно глянула на Старка.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Старк не стал возражать. Он взял с полки знакомый телефон и протянул его Калли.
— Звони.
— А плата?
— Цену узнаешь позже.
— Хорошо. — Калли уже набирала номер.
Старк уселся на постель и устремил глаза на женскую фигуру. Тени обступили ее и четко обрисовали, уничтожив все несовершенства. Искушающая тайна в окружении бархатного сумрака…
Каллиста поднесла телефон к уху и замерла в ожидании.
— Алло, — через мгновение раздался голос Ари, такой знакомый, пронзающий душу.
Внутри у Каллисты все сжалось. Сестренка. Они не виделись целую вечность.
— Старк, это ты? — Голос Ари задрожал. — Почему ты молчишь? Алло… Алло… Или это Калли? Да отвечайте же! Кто это звонит?!
Калли грустно улыбнулась. Что бы ты хотела услышать, Ариадна? Однако ж не услышишь ничего. Прости, что побеспокоила; Каллиста отключила телефон и бросила его Старку на постель.
— И это все? — Он вскинул брови — кажется, она его снова несказанно удивила. — Почему ты не стала разговаривать с сестрой?
— Мне нечего ей сказать.
Старк поднялся и подошел к Калли. Она соскользнула в теплые объятья покорно и, прижавшись, услышала стук его сердца. Этот особенный ритм погружал в транс. Ее собственное сердце начало биться в том же ритме. От поцелуя ее прохладные губы согрелись, к ним прихлынула кровь.
— Хочешь узнать, сколько стоит бессловесный звонок сестре? — Вкрадчивый шепот заставил Калли задрожать.
— Нет.
— А придется…
Ари в отчаянии едва не запустила телефоном в стену. Это звонила Калли. Именно она. Сестра. Но почему ничего не сказала? Ни единого словечка. Не успела? Помешал Старк? Или?..
Калли, почему?
Эта жуткая тишина в позвонившем телефоне просто убивала.
Сестренка, держись изо всех сил. Ари все равно найдет способ вытащить тебя. Она не бросит. Вы ведь сестры.
Одна из которых виртуозно подставила другую…
Тепло.
Близкое-близкое, охватывающее мягким кольцом. Она никогда не просыпалась в таком умиротворяющем живом тепле.
Калли резко открыла глаза. Захотела подняться, но у нее это не получилось. Она не могла даже шелохнуться, ибо ее голова лежала на груди Старка, а его руки обнимали с той беспощадной нежностью любовника, которая всегда сродни неразмыкаемым путам.
— С добрым утром, милая, — раздался голос Лукаса, чуть хрипловатый то ли от недавнего сна, то ли от не потухшего еще сладострастного бешенства прошлой ночи.
Калли приподняла голову, чтобы встретить взгляд лукавого в человеческом обличье.
— Сколько времени? — Лежа в объятиях своего тюремщика, она не стала его приветствовать.
— А ты куда-то торопишься? — У Старка дернулся уголок рта.
— Я — нет, но ты…
— А я решил взять выходной. Могу себе это позволить. — Его рука скользнула по обнаженной спине Каллисты. — Что же касается времени, то сейчас всего половина одиннадцатого утра.
Рука Старка поползла дальше, вниз, к ягодицам, и Калли стала решительно высвобождаться. Но все закончилось тем, что Старк перекатился на живот, подмяв ее под себя, и, нависая, поинтересовался:
— Почему бы нам не продолжить то, что мы начади ночью? — мурлыкнул он, покрывая ее шею стремительными чувственными поцелуями.
— А мы разве не закончили? — Калли сделала еще одну попытку вырваться, за что и поплатилась — ее руки оказались заведенными за голову.
— Нет, милая, мы только начали…
Наклон темной головы, и грудь обжег уже не нежный поцелуй. У Калли прервалось дыхание. Она хотела попросить пощады. Плевать на гордость. Повторения того, что случилось ночью, она вряд ли выдержит. Ее тело просто сгорит. Вместе с сердцем.
Она увернулась от поцелуя в губы, вся изломилась, выгнулась, и… увидела бабочку в строгой рамке, прислоненной к стене.
Потрясающая бабочка.
Ее огромные крылья, узкие и изящные, походили на листья какого-то диковинного тропического растения из самой глубины джунглей. Они сверкали синим, зеленым и голубым цветами тончайших неуловимых оттенков, переливающихся самым непостижимым образом.
Калли даже вскрикнула, потрясенная ее невообразимой красотой.
