Вин положила нож и вилку. Груди все еще ныли, особенно та, которую она легонько тронула, вспомнив, как Джеймс… Отодвинула тарелку, почувствовав приступ тошноты. Да как же она посмела так вести себя, так чувствовать, так вожделеть!..
Она поднялась, зная, что Джеймс следит за ней, но ей было все равно. В кухне открыла кран, налила стакан холодной воды и принялась отпивать глотками, когда вошел Джеймс.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Да, немного разболелась голова. Пройдет, – солгала она вежливым тоном, хотя ее всю трясло от негодования. Пришел посочувствовать! Будто не знает, что всему виной его присутствие, общение с Чарли и все… все остальное!
Вспомнив обо всем остальном, она снова почувствовала жгучий стыд, усугубленный его назойливым участием.
– Свежий воздух помогает куда лучше, чем таблетки, – строго заметил Джеймс.
Дурнота чуть прошла. Она отставила стакан с водой и обвела взглядом маленькую кухню.
– Джеймс, ты вторгся сюда обманным путем. Ты, конечно, имеешь право здесь проживать и морочить голову Чарли, изображая из себя супермена, но ты не имеешь никакого права указывать мне, как вести себя. Я женщина, а не ребенок и…
– Да, женщина, – негромко сказанные слова заставили ее смолкнуть. – И вполне созревшая.
Его взгляд задержался на ее губах. Сердце Вин бешено заколотилось, отдаваясь порывистыми ударами во всем теле. Рот пересох, гнев уходил, оставляя ее совсем беспомощной.
Теперь Джеймс разглядывал ее фигуру; глаза его пронзительно блестели, будто просматривали ее насквозь. Она хотела одернуть его, призвать к вежливости, но не могла произнести ни звука. И вздумай он сейчас подойти и дотронуться…
Кухонная дверь с шумом распахнулась, и влетел Чарли.
– А пудинг будет?
Глядя на него отсутствующим взором, Вин ответила:
– Будет фруктовый компот, Чарли, или, если хочешь, возьми йогурт.
Какими естественными и обыденными были слова, какими заученными движения… Она взяла у сына пустую тарелку, подошла к холодильнику, а внутри все клокотало от нескромного взгляда Джеймса, прожигавшего ее растревоженную плоть.
Сама виновата, позднее упрекала она себя. Не надо было бросать на Джеймса томные взгляды, так явно выказывать свои чувства. Размякла, раскисла, проявила слабоволие. Ему – еще один козырь на руки. Как бы не проиграть ей битву за Чарли!
Видимо, он решил сделать ставку на свою мужскую неотразимость. Хочет ее сломать, внести разлад в отношения с Чарли. А для этого хороши любые средства.
Две ночи прошли фактически без сна; Вин устала от назойливых раздумий. Не успела оглянуться, наступил понедельник; к девяти на работу, но сначала нужно проводить Чарли в школу.
Она накинула халат и поспешила в ванную комнату. В коридоре опасливо оглянулась, однако из комнаты Джеймса не доносилось никаких звуков, и дверь была плотно прикрыта.
И зачем ему вставать рано, устало подумала Вин, запираясь изнутри. Она быстренько приняла душ, помыла волосы, почистила зубы, растерлась полотенцем и направилась в комнату Чарли: надо было убедиться, что он проснулся, а потом уже одеваться самой.
Спустившись вниз, чтобы приготовить завтрак, она все время украдкой посматривала на часы и прислушивалась к новостям по радио; все как обычно, издавна знакомый ритм будней действовал успокоительно.
Необычным было лишь то, что Джеймс жил здесь, рядом с ней… С ними.
Она нахмурилась, услышав сигналы точного времени, и пошла поторопить Чарли.
Ее собственный завтрак состоял из порции фруктового салата, аппетитного тоста и двух, самое меньшее, чашек черного кофе. Чарли ел основательнее – каша с молоком, тост, свежий апельсиновый сок.
То и дело поглядывая на часы, она начала готовить для Чарли пакетик с едой. Поморщилась оттого, что ему нравилась холодная пицца, положила фруктовые бисквиты домашней выпечки, пластмассовый лоток с овощным салатом и пакетик сока. В школе кормили завтраками не каждый день, и она заставляла сына брать еду с собой, чтобы он не бегал в городские бистро: школьникам младше пятого класса отлучаться во время занятий категорически запрещалось.
Когда Чарли сошел завтракать, Вин поднялась на второй этаж, чтобы подсушить волосы и нанести косметику. Чарли не закрыл дверь в ванную, и там на коврике валялись мокрые полотенца. Строгим тоном она напомнила ему: – Ванная, Чарли! Ты ведь знаешь, где корзинка для белья.
Подумав, что легче прибрать их самой, она все же решила не поощрять такого рода безалаберность (еще, чего доброго, разбрасывать вещи войдет у него в привычку), решительно прошла мимо ванной и спустилась вниз.
Залпом проглотила кофе. Напомнила Чарли, чтобы не забыл спортивный костюм.
– Я заберу тебя у Хедер, как обычно, – проговорила она, взлетая вновь наверх, чтобы почистить зубы и захватить губную помаду.
Дверь в комнату Джеймса все еще была закрыта, и Вин, нахмурившись, прошла мимо. Постучать и предложить чашку кофе? В кофейнике еще осталось немного.
Она тут же одернула себя – он здесь не гость. Если захочет, сварит себе сам.
Причесав волосы, она прихватила их с боков двумя гребнями, а на затылке приколола готовый бант. Стиль простенький: и деловой, и без выкрутасов.
Полотенца все так же лежали на коврике в ванной комнате.
– Чарли! – нетерпеливо крикнула она.
– Иду, иду.
Она уже почти спустилась по лестнице, когда входная дверь открылась и вошел Джеймс. По всей вероятности, он бегал: волосы влажно поблескивали, рубашка взмокла от пота. Вин уставилась на него словно на привидение. Он остановился, тоже пристально оглядев ее с головы до ног, отчего ее опять бросило в жар. Сердце так и затрепетало.
– Чарли, пошли! Ты же знаешь, мне нужно быть в отеле до девяти. Если ты не соберешься через две минуты, тебе придется идти пешком.
Эта стандартная угроза никогда не исполнялась, но Джеймс, услышав это, поморщился.
– Не волнуйся, я могу подвезти его в школу.
Чертыхаясь про себя, Вин уже собиралась ответить отказом, но Чарли с улыбкой до ушей спускался вниз.
– Правда можешь, пап? Это будет отпад!
На шикарной машине я еще ни разу не подъезжал.
Сердясь на Джеймса, она накинулась на Чарли:
– Как некрасиво, Чарли! Важно не материальное благополучие. Важно, какой ты человек.
– Да-да, я знаю, – раздраженно пробурчал Чарли, проходя мимо нее на кухню.
– Не слишком ли раннее утро для моральных наставлений? – сухо спросил Джеймс. Когда она, негодуя, отвернулась, он спокойно добавил: – И кроме того, Вин, поскольку этот комментарий больше относился ко мне, чем к Чарли, давай будем последовательны. Деньгами или вещами, которые мне принадлежат, я не собираюсь покупать ничье расположение, тем более сыновнее. Это моя твердая позиция.
