Почувствовав неприятный холодок в желудке, Айлин прижала к губам трясущуюся ладонь.
— Мне нехорошо, — пролепетала она еле слышно.
Сохраняя каменное выражение лица, Роберто нажал кнопку, подождал, пока откроется дверь и провел ее в кабину, внутренняя отделка которой вполне соответствовала царственному облику вестибюля: красное дерево, мореный дуб и позолоченное зеркало на задней стенке. Увидев в нем свое перекошенное лицо, Айлин испуганно отвернулась, обеими руками вцепилась в Роберто, да так и осталась стоять, прижавшись щекой к его широкой надежной груди.
— Я не могу, я этого не переживу! — всхлипнула она, ощущая ровное и спокойное биение его сердца.
— Шшш, — успокаивал он ее, губами лаская волосы на макушке. — Сможешь и переживешь. Все будет хорошо.
Когда лифт остановился, Роберто помог ей выйти и потащил по толстому красному ковру к высоким двустворчатым дверям. Дверям, за которыми скрывалось начало ее кошмаров.
Свободной рукой он открыл замок и, увлекая жену за собой, попытался войти. Однако Айлин собрала все свои силы и осталась стоять, как вкопанная. Она не могла заставить себя переступить порог, за которым таилось столько скорбных воспоминаний.
— Не думаю, что я смогу… — Голос ее сорвался, и она опять повисла на Роберто, судорожно вцепившись в его пиджак.
— Шшш, дорогая, — снова шепнул он, обнимая ее. — Ты должна мне верить…
Верить? Причем здесь доверие! Дело было вовсе не в доверии, а в инстинкте самосохранения!
— Позволь мне переночевать в отеле, — молила Айлин. — Только эту ночь! Пожалуйста, Роберто! Я не могу войти туда!
— Тебе уже давно следовало понять, что единственный способ справиться с призраками прошлого — это смело посмотреть им в лицо, как бы страшно при этом не было, — строго сказал он. — И мы сделаем это вместе. Пойдем!
Он снова попытался перевести ее через порог, но она не поддалась.
— Айлин, прекрати, — устало вздохнул Роберто. — Никаких причин бояться этой квартиры у тебя нет.
Но я боюсь! И причин для этого у меня более чем достаточно! — ответила она мысленно, а вслух предупредила:
— Отпусти меня сейчас же, или я закричу!
— Пойми, это же глупо, — уговаривал ее он. — У тебя самая обыкновенная истерика.
Истерика? Действительно, у нее начиналась истерика! Айлин не хотела входить в эту квартиру, встречаться с призраками прошлого и смело смотреть им в лицо! Единственное, чего она жаждала сейчас, это…
— Я все знаю, Айлин! — Бессвязный поток ее мыслей вдруг перебил неожиданно жесткий голос Роберто. — Ты ничего не добьешься, разыгрывая весь этот спектакль! Я знаю, почему ты так вела себя со мной, когда мы были здесь последний раз!
Знает?! Несколько коротких мгновений, замерев, она смотрела на него во все глаза, но потом поняла, что он говорит неправду. Об этом не знал никто, кроме Черри, да и той было известно далеко не все.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Айлин, отводя взгляд в сторону, потому что лицо Роберто заставило ее похолодеть.
— Неправда, ты все понимаешь, — настаивал он. — Я говорю о том, что случилось за неделю до нашей свадьбы. — Голос его теперь был спокоен, но в нем угадывалась глубоко затаенная боль. — Когда на тебя напали по дороге домой, глубокой ночью. Я все знаю, дорогая… Все.
Айлин почувствовала, как внутри у нее вдруг словно разжалась огромная тугая пружина.
— Нет! — выкрикнула она, вырываясь из его рук и отскакивая в сторону. — Нет! Ты не можешь этого знать!
— Послушай меня, — начал он.
— Нет! — Айлин казалось, что полный сочувствия взгляд Роберто разрезает ее пополам. — Нет! — повторила она, отступая еще дальше. — Ты этого не знаешь! Я не хочу, чтобы ты это знал!
— Но, Айлин…
— Нет! Только не ты, Роберто, только не ты! — продолжала кричать она, и столько муки было в ее голосе, что от каждого слова он вздрагивал, как от удара.
Пятясь, она уперлась спиной в противоположную стену, в то время как Роберто, оставаясь неподвижным, смотрел на нее с таким состраданием, что ей хотелось умереть, исчезнуть, чтобы пол под ногами разверзся и поглотил ее навсегда.
— Не смотри на меня так, — шептала Айлин, чувствуя себя беспомощной и беззащитной, словно вдруг оказалась нагишом среди холодной враждебной темноты, наполненной черными расплывчатыми силуэтами, которые двигались вокруг, переговаривались отвратительными голосами, насмешливо и злобно хрюкали, показывая на нее пальцами…
А потом из темноты возник Роберто. Он приближался к ней медленно и осторожно, словно к загнанному в угол обезумевшему от ужаса зверьку.
— Пора перестать притворяться, будто никто ничего не знает! — заговорил он голосом, в котором звучали одновременно и мольба, и приказ, и отчаяние. — Хватит держать это в себе! Неужели ты не понимаешь?
— Нет! — Мотая головой, Айлин отказывалась слушать, думать и понимать, беспрестанно повторяя: — Нет! Ты не знаешь! Я не хочу, чтобы ты знал.
— Но почему? — Теперь в голосе его смешались обида и удивление. — Почему ты не можешь мне довериться?
Ответить на это было очень просто, но Айлин была не в состоянии отвечать. Пальцы ее вместо стены нащупали что-то деревянное и, скосив глаза, она увидела открытые двери лифта. В голове ее раздалось какое-то странное жужжание. Оно становилось все громче, а голос Роберто, наоборот, почему-то начал затихать и отдаляться, продолжая говорить что-то о необходимости войти в квартиру и все обсудить…
Но она не могла обсуждать это! И не могла здесь находиться!
Бежать! Бежать во что бы то ни стало, прежде чем все это снова на нее обрушится.
— Айлин!..
Голос Роберто донесся до нее издалека, еле различимо, но она уже не слушала его. Обеими руками ухватившись за края дверей, Айлин втолкнула себя внутрь и уже на лету с удивлением заметила, что кабина лифта исчезла, а вместо нее возникла та большая черная дыра, по кромке которой она ходила столько месяцев. Бездна звала ее, затягивая, и она полетела вниз, головой вперед, падая в никуда, потому что внизу ничего не было, кроме пустоты, холодной и обволакивающей, вбирающей в себя звуки, мысли, чувства…
Возвращение к реальности было долгим и грудным.
Каждый раз, когда Айлин казалось, что спасение близко, края черной дыры крошились, обваливаясь под ее пальцами, и она соскальзывала обратно, рыдая от боли, страха и разочарования, и снова летела вниз, царапая стенки ногтями, стараясь уцепиться хоть за что-то, чтобы удержаться, остановить это падение и начать новый мучительный подъем.
Порой ей казалось, что надежды нет, и на всю оставшуюся жизнь она обречена карабкаться по этим скользким отвесным стенам — для того лишь, чтобы у самого края снова соскользнуть обратно. Временами над ней склонялись уродливые лица, корчившиеся от смеха при виде ее безуспешных усилий. Иногда это было отвратительное лицо молодого бритоголового подонка, а иногда появлялся Брайан Мейсон, и жадный блеск его похотливых глазок ясно говорил о том, что ждет ее за пределами этой мрачной темницы.
Потом появлялась Черри. Она отталкивала всех этих ужасных людей и улыбалась сестре ласково и успокаивающе, протягивала руку и тянулась, пытаясь помочь, но, чтобы встретиться, пальцам их всегда не хватало несколько драгоценных дюймов.
— Это несправедливо, — всхлипывала Айлин жалобно. — Боже, как это несправедливо! Я не могу до тебя дотянуться…
— Шшш… — утешал ее ласковый голос. — Я здесь, я тебя крепко держу.
Она хмурилась, узнавая Роберто, и, подняв голову, видела, что это он тянется к ней, склонившись над краем дыры. Его большая сильная рука была длиннее руки Черри, и ему удавалось схватить ладонь Айлин и увлечь ее вверх, все выше и выше. И вот она уже оказывалась на поверхности, отброшенная далеко от края дыры, чтобы уже никогда не скатиться обратно.
Радость этого чудесного спасения была такой огромной, что Айлин не могла вымолвить ни слова, и только улыбалась счастливой благодарной улыбкой.
— А теперь — спать, — строго приказал Роберто, укрывая ее одеялом. — Тебе нужно выспаться. Здесь ты в безопасности.
